Эстель в поисках счастья. Часть вторая. Анна Филиппова

к черту свою работу. Я ведь вложила в эту газету столько сил и энергии. И я намерена вывести ее на новый уровень. Я хочу, чтобы в мое отсутствие кто-то осуществлял мои планы. И я хочу, чтобы этим кем-то была ты.

      ‒ Серьезно?

      ‒ Да. Более подходящей кандидатуры я все равно не найду. К тому же, ты в курсе моих творческих замыслов. И я уверена, в ближайшее время ты опубликуешь новые рассказы о французских женщинах. Если честно, я в восторге от твоих историй. Ты чувствуешь самые тонкие грани бытия. Наверное, это здорово. У тебя есть свой стиль. И он удивительный.

      Эстель была готова расплакаться. Изабель впервые в жизни говорила ей приятные вещи. И она предлагала ей что-то новенькое.

      ‒ Я буду на связи. Будем каждый день обсуждать дела и творческие планы. Ты согласна?

      ‒ Конечно. Я буду рада.

      Эстель, действительно, была рада. Она станет главным редактором литературной газеты Парижа, объединяющих людей, думающих по-русски. Она будет искать новых героинь. Будет наблюдать, записывать и восхищаться. Будет наслаждаться французской жизнью. И она выведет газету на новый уровень! Ее рассказы станут лучшей основой для гламурно-литературного издания. А ее зарисовки прекрасным образом дополнят ее истории.

      ‒ Знаешь, я бы лучше поехала на север. В Руан или Канкаль. Я плохо переношу жару. А там никогда не бывает жарко. И еще я обожаю морепродукты.

      ‒ Знаешь, я какое-то время жила в Руане.

      ‒ Ты не рассказывала. Ну, и как тебе?

      ‒ Милый уютный городок. Идеально подходит для неспешной французской жизни.

      ‒ В общем, я в тебя верю. У тебя все получится. Если возникнут трудности, я всегда могу приехать в Париж. Ну, или ты приедешь в Марсель. Не зря же придумали поезда.

      ‒ Это точно. Знаешь, я сейчас не смогу описать, насколько рада твоему предложению.

      ‒ И не надо. Я терпеть не могу сентиментальные речи.

      ‒ Да… В любом случае: спасибо.

      ‒ Не за что.

      Изабель достала из тумбочки красный апельсин.

      ‒ Я думаю, тебе не стоит есть апельсины, ‒ неожиданно для себя сказала Эстель.

      Она понятия не имела, откуда в ее голове взялась эта информация. Она просто почувствовала, что Изабель не стоит есть апельсины.

      Изабель была немного расстроена. Она аккуратно положила апельсин обратно в тумбочку.

      Было уже поздно. На улицах начиналась вечерняя жизнь. Кто-то шел в ресторанчик праздновать день рождения или годовщину свадьбы (до чего славно сидеть на летней верандочке, пить домашнее вино и макать кусочки свежего багета в горячее сырное фондю!), кто-то читал вечернюю газету (до чего прекрасно, что после рабочего дня можно немного расслабиться, окунувшись в реально-виртуальный мир новостей да еще и запить полученную информацию свежим капучино), кто-то неспешно прогуливался по набережной Турнель. Словом, вечер был выдержан в лучших традициях, и Эстель не терпелось вдохнуть аромат вечернего Парижа.

      ‒ Может, пора по домам?

      ‒ Да, пожалуй. Знаешь, я стала гораздо быстрее уставать.

      ‒ Это ерунда, милая.