Князь Рус. Юрий Никитин

через лесные завалы, высылать вперед плотников с острыми топорами: чащу иногда объехать не удавалось – ломились напролом.

      И все равно пустая, хотя то и дело спугивали стаи диких свиней, оленей, на обширных полянах паслись стада туров, а на участках без дремучего леса, что выглядели почти как степь, темнели плотные стайки деревьев; но куда делись человечьи кости, безмолвные черепа со следами топора или разбитые ударом палицы? Сколько их обычно белело в зеленой траве старых земель, сколько встречалось в расщелинах скал, в песках, в глине! Иные рассыпались в прах, иные были в целости и все еще дают приют мелким зверькам, гадам или птицам.

      А сколько встречали развалин градов, крепостей, детинцев, кремлей, сколько чернело закопченных очагов, сколько видели окаменевших от дождей и солнца углей с пеплом! Но это было давно, а теперь неделю за неделей ехали через земли, где еще ни разу не повстречали след человеческий.

      И у каждого на затылке шевелились волосы от страха и возбуждения. Мужчины хватались за оружие, распрямляли плечи и гордо посматривали по сторонам. Вот она, мечта любого мужчины – новые земли!

      Вечерами у костра Гойтосир заводил поучительные беседы о древности рода, великих деяниях предков. Чех слушал внимательно, уважительно, Рус позевывал, если и слышал что, то сразу забывал, а горячий Лех однажды не выдержал:

      – Да на кой нам все это?.. Мы сами – великие предки!.. Если, конечно, выживем.

      Усталый Чех вздрогнул, успел задремать, сказал сурово, скрывая смущение:

      – Вообще-то не так важно, кем были наши деды. Куда важнее, кем будут наши внуки.

      Слово старшего было весомым, как слиток небесного железа. Волхв умолк, но лицом и развернутыми плечами выражал несогласие. Спорить не стал, в походе важно единогласие даже в мелочах, но поход когда-то да кончится…

      Чем дальше забирались к северу, тем холоднее становился воздух, хотя лето было еще в разгаре. Чаще встречались ручьи, мелкие реки. Четырежды речушки оказывались глубокими, приходилось искать мелкое. Переходили вброд, не замочив стремян и ступиц телег, но вода ухитрилась унести двух телят и зазевавшегося ребенка. Чех хмуро предупредил, что в следующий раз утопит виновных в той же реке.

      Он теперь ехал по большей части сам впереди. При нем обычно держались двое-трое старших дружинников, теперь они звались боярами, Гойтосир трусил следом на тихой лошадке, а Лех и Рус чаще занимались обозом. Там постоянно случаются поломки, с отставшими остаются только кузнецы, плотники и шорники, но за их сохранность теперь отвечали Лех и Рус, пусть приучаются не только скакать очертя голову, рубить и бахвалиться подвигами, а бдят и о племени, подводах, берегут скот, людей.

      Рус, в отличие от Леха, не ярился, улыбался загадочно. В обозе ехала Ис, и он каждую ночь нырял в ее объятия. Днем она садилась в седло, общалась с Корнилом, тот тоже вроде бы изгой даже в своем племени, старый волхв общался с нею охотно, а к ночи Ис умело стреноживала коня и пускала пастись, благо травы здесь щекотали лошажьи брюха.

      А Чех