Тело призрака. Владимир Дмитриевич Сверкунов

отрапортовал Курков. – Действительно, когда строили Мавзолей, наткнулись на древнюю шахту. Но ее засыпали, а само здание «посадили» на железобетонную фундаментную плиту. Посередине сделали квадратный вырез – как раз по размерам лаборатории. Никаких лестниц или лифтов для спуска еще ниже там нет.

      – А как все-таки поднимались на Мавзолей члены правительства?

      – В коридор они попадали по подземному ходу, который соединял его со зданием Сената. Он существует и сейчас, правда, дверь туда заперта. Добавлю, что уже много лет, как утверждает охрана, никто тоннелем не пользовался.

      – Это надо проверить, – задумчиво произнес Сивцов и переключился на Романа Рахматова.

      Однако тому похвастаться особо было нечем. В злополучный день в окрестности Красной площади выезжало пять машин «скорой помощи» – все вызовы проверены и подтверждены. Других подозрительных машин не наблюдалось. Выступавшие артисты свою технику не привозили, пользовались предоставленной организаторами. Водители пяти фур, на которых доставили, а затем увезли оборудование и конструкции сцены, заявили, что они лично следили за погрузкой и разгрузкой, и подтверждают, что никаких лишних предметов, тем более крупногабаритных, не добавилось.

      – Рабочие на стройке тоже ничего особенного не заметили, – сказал, подытоживая, Роман.

      – На какой стройке? – встрепенулся Анатолий.

      – На Ильинке реконструируется здание, – ответил Рахматов. – Как меня проинформировали, работы там ведутся круглосуточно.

      – Ладно, – устало и с тревогой в голосе проговорил Сивцов. – Судя по всему, подозреваемых у нас пока нет. Самые вероятные на сегодняшний день – кремлевские работники, ученые, артисты, строители, – и, помолчав, добавил: – Ну и, конечно, инопланетяне!

      10.

      Если доверять только слуху, то могло возникнуть впечатление, что в лаборатории работала, меняя время от времени программы, стиральная машина. Между тем, глаза видели другую картину. Прямо к голове лежащего на высокой кровати лысого и уже достаточно бородатого человека были подсоединены семь проводов всех цветов радуги. Каждый заканчивался небольшим, с горошину, шариком с вмонтированным светодиодом соответствующей окраски. Они беспорядочно мигали, как огоньки на рождественской елке.

      Бесстрастное лицо лежащего, освещавшееся разноцветными сполохами, казалось, жило своей, отдельной от тела жизнью. Рядом, на вертящемся стуле с серой обивкой сидел человек со шрамом на скуле, и его белый халат, словно экран цветомузыкальной установки, отражал фантастические пульсирующие огоньки.

      – Вы не вспомнили, как вас зовут? – медленно и отрешенно спросил шрамоносец.

      Окрасившиеся синим и фиолетовым цветом губы лежащего приоткрылись, и послышалось тихое:

      – Нет.

      – Вспоминайте: ваше имя Владимир.

      – Владимир, – несколько недоверчиво повторил негромкий голос.

      – Владимир Ильич Ульянов, – с небольшим нажимом произнес