Пылающая гора. Часть 2. Татьяна Милях

часто обращаемся к ним. Ну и что ты планируешь делать?

      – Не знаю, как быть, – признался де Круа, – Искать дом для съёма, или подождать не много, может всё же архитектор управиться в отведенный мною срок, – растеряно ответил граф.

      – Ну, если понадобится помощь, обращайся. У моего знакомого пустует замечательный домик. Правда ближе к окраине и до дворца далековато. Но если потребуется, я думаю, мы сможем с ним договориться. Можешь ей написать, пусть выезжает.

      – Я бы не хотел, чтоб она передвигалась одна, – озабоченно нахмурился Анри.

      Кольбер с удивлением взглянул на де Круа и ему пришлось рассказать о нападении и расследовании проведённым для него Матье.

      – Да это серьёзно, – согласился патрон, – Я и не думал граф, что твой брак имеет подобную подоплёку, – удивлённо произнёс министр, – Оказывается, с помощью юной герцогини вполне возможно подняться по иерархической лестнице, в этом есть свой смысл, – одобрительно взглянул патрон.

      – Если честно я не думал об этом, когда решил жениться на Шарлотте, – ответил Анри, – А вот мой отец зацепился за эту возможность, и даже хочет переговорить с вами, желая протащить меня в пэры, не дожидаясь совершеннолетия ещё даже не рождённого сына, – усмехнулся граф.

      Внимательно посмотрев на собеседника, Кольбер проговорил:

      – Твой отец молодец, далеко смотрит. Знаешь де Круа, я готов встретится с ним, и помочь тебе. Мне нужны свои люди в парламенте. Тем более эти зазнавшиеся лорды своей тупостью меня порой бесят, держаться за отжившие себя законы, и не дают развиваться прогрессу.

      – Хорошо я сообщу ему, что вы готовы с ним встретиться, – обрадовался Анри, что так легко смог выполнить просьбу отца и вернувшись к себе, сразу же написал домой о разговоре с Кольбером.

      Покончив с делами Анри решил написать жене и думая с чего начать, уставился на чистый лист бумаги. Мужчине никак не давались слова, которыми он хотел обратиться к любимой. Перебираемые в голове строчки, ложась на лист, превращались в какие-то бездушные буквы и не выражали того, что чувствовал де Круа, и казались ему безжизненными и сухими. Даже само обращение вызвало затруднение у графа. Дорогая, милая, любимая – всё звучало как-то холодно и банально. Анри сидел и злился, не зная, как быть. «Да Леджар бы уже написал такое стихотворение, что сердце любой девушки растаяло, – вспомнил граф признание менестреля в балладе, которую он пел на свадьбе в деревне. – Как эти поэты находят слова?» – вздохнул Анри, и всё-таки нацарапал первую строчку: «Любимая моя, Шарлотта». «Нет! – подумал он —«Шарлотта, любимая моя!» Ему показалось так лучше, а потом вроде пошло легче, и граф написал, как он скучает и мечтает быть снова с нею, и как изнывает по ночам, тоскуя по любимой и сообщил, о сложившихся обстоятельствах, которые не позволяют девушке пока приехать к нему в Париж. Де Круа надеется забрать её чуть позже, когда отремонтируют его дом и просил не обижаться на него, потому что он любит только её. Перечитав