Лёва. Через всю вселенную к своей звезде. Светлана Михайловна Король

равномерно и спокойно, Лёве вдруг показалось, что они чего-то ждут от него, что-то он ещё должен сделать. Тогда он осторожно протянул к двери лапу и начал водить по экрану с мерцающими искрами кончиком когтя.

      Вскоре, забыв обо всем на свете, в каком-то восторженном вдохновении он рисовал, и искры отвечали ему мелодичным напевом. Они следовали за его лапой, высвечивая её путь по экрану и дополняя рисунок множеством уменьшенных повторений того, что он рисовал пока весь экран не покрыл мерцающий узор, похожий на те, что рисует мороз на окнах. Когда Лёва почувствовал, что закончил, он отошёл полюбоваться. В этот момент он услышал негромкий перезвон, и дверь растворилась в воздухе, предлагая войти.

      Лёва всё ещё находясь в творческом трансе, легко шагнул в просторную светлую комнату, в центре которой он увидел то, что искал – на небольшом белом постаменте огромный, с Лёвину голову, ярко-голубой кристалл, освещающий всю комнату своим сиянием.

      Лёва замер и несколько минут просто любовался переливами света внутри кристалла. Казалось, что в камне полыхает голубое пламя. Лёва двинулся к постаменту словно околдованный. Его неудержимо тянуло приблизиться, рассмотреть камень вблизи, почувствовать его сияние на своём теле, погрузиться в него, раствориться в нем. Чем ближе Лёва подходил, тем сильнее билось его сердце. Оно трепетало и жгло, оно умоляло – возьми кристалл, прикоснись к нему, иди быстрее, ну же, что же ты ждёшь, давай! Не выдержав такого напора желаний, Лёва одним прыжком одолел оставшееся расстояние и крепко ухватился за камень. И в следующее мгновенье кристалл распался, выпустив наружу столб голубого пламени, который мощным порывом устремился вверх, туда, где вдруг открылся проем в потолке и дальше, дальше ввысь, в самое небо, будто стремился добраться до звёзд.

      Лапы и голову Лёвы обожгло холодом, но он не почувствовал его. Внутри его что-то взорвалось. Он зарычал вдруг жутко и пронзительно, не осознавая, что рычит и свалился на пол у постамента, отпустив, наконец, пламя, вырвавшееся из кристалла. Стоило львёнку убрать лапы от пламени, как всё прекратилось. Проем в потолке закрылся, а пламя вернулось в кристалл.

      Лёва окинул комнату мутным взглядом и пополз наружу. Ему невыносимо было находиться здесь. Его лапы и голову жгло словно раскалёнными иглами, сердце бешено колотилось, он чувствовал слабость и тошноту. Как хорошо сейчас вылезти на поляну, -думал он, – отдаться в руки солнца, вдохнуть целебный горный воздух, напоенный ароматами мёда и трав. Надо только ещё чуть – чуть напрячься, доползти и небо вылечит меня.

      …

      Он долго лежал на траве, и уже приходил в себя, начиная слышать знакомые песни весны, ощущать её запахи, наслаждаясь теплом, щедро подаренным ему солнцем, как вдруг раздался оглушительный грохот, будто взорвались одновременно все запасы фейерверков в кладовой у запасливого Бобра.

      Сначала Лёве захотелось убежать прочь, причём во все стороны одновременно, потом зарыться глубоко под землю и не высовываться