Минус одна минута. Книга первая. Выход из равновесия. Галина Валентиновна Тимошенко

собой надо, что ли? Николай, угости нас чем-нибудь, а?

      Николай вежливо улыбнулся и потянулся за бронзовым колокольчиком.

      Ну разумеется, в таком доме все именно так и должно происходить. Сейчас войдет горничная в фартучке и кружевной наколке, спросит «Чего изволите?», получит указания, сделает книксен…

      Лилия с удовольствием наблюдала сбоку за лицом Стаса, когда в комнату вошел дядька даже больших размеров, чем лохматый Олег, в крестьянской одежде и при этом совершенно лысый, даже без бровей. Дядька мрачно выслушал тихий наказ Николая и вышел вон.

      Напряженное молчание продолжалось до тех пор, пока за одной из стен что-то не загрохотало. Грохот и лязг продолжались почти минуту, потом раздался мелодичный звонок. Стас покосился на Буряка: у того в углах губ таилась снисходительная усмешка.

      Николай подошел к затихшей стене и широким жестом раздвинул ее. Стас вытянул шею, чтобы разглядеть пространство за стеной – и сразу же понял веселье Буряка. В проеме стены на подвесной деревянной платформе стоял полностью сервированный стол, а за ним все так же мрачно высился лысый дядька. Николай ухватился за один край стола, дядька за другой, и вдвоем они, пыхтя, с трудом втащили стол в комнату. Дядька вернулся на деревянную платформу, Николай снова задвинул кусок стены на место, и за ней снова загрохотало.

      Стас обменялся с Буряком понимающим взглядом. Перехватившая их молчаливый диалог Лилия засмеялась и, не ожидая приглашения, уселась за стол, жестом пригласив Николая занять место рядом с ней.

      – Вы пока ешьте, а я объясню все Стасу.

      Да неужели?! Видимо, вчера это сделать было никак невозможно: требовалось непременно сначала представить его этой троице…

      – Знаешь, в каком году родился наш Коленька? Ты проглоти сначала, а потом я скажу.

      Стас послушно проглотил кусок прекрасно прожаренного – а точнее, прекрасно недожаренного – мяса и посмотрел на Коленьку.

      – Он у нас одна тысяча восемьсот пятого года рождения.

      Как ни странно, Стас сразу ей поверил: все, что он видел сейчас вокруг себя, вполне сочеталось с ее дикими словами.

      – Он писатель. Здесь, между прочим, оказался еще при Пушкине.

      Тут Стас поперхнулся и воззрился на Николая с куда большим уважением. Тот грустно склонил голову и подтвердил:

      – Да-да, молодой человек. И даже имел честь быть знакомым с вашим великим поэтом…

      – Но дело не в этом, – прервала его Лилия. – Будем честными: Коленька когда-то БЫЛ писателем.

      – А как можно перестать быть писателем? – удивился Стас.

      С Николая мгновенно слетел весь его аристократизм, и он рявкнул вполне по-современному:

      – Да вот можно, блин! Все, что хотел, написал, а фантастику вашу писать не обучен! А тут… о чем тут писать-то?! Ничего ж не происходит!

      Лилия безжалостно продолжала:

      – С Олегом все еще проще. Он у нас, видишь ли, романтик… Весь мир есть любовь, только влюбленный имеет право