Шоуленд. Ироничная антиутопия. Александра Бакши

допустят? – глаза Дины горели сумасшедшим огнём.

      – Тогда ты опозоришься перед всей страной. В прямом эфире звёзды первой величины опустят тебя с небес в Дримсити. Из тридцати участников переходит на следующий левел только один, и для этого девяносто процентов зрителей в зале должны проголосовать за тебя. И так тридцать левлов подряд до победы!

      – А если я пройду на первом? Даже за это мне дадут час эфира на втором канале и запишут интервью. И можно будет вызвать симпатии народа для прохождения второго…

      – Наивная.

      – А что лучше? Смириться со своей принадлежностью к простым людям и всю жизнь пытаться сводить концы с концами? Это же не времена наших родителей, когда сфер деятельности было больше.

      – Тебе не холодно? Может, посидим в машине?

      – И пропустим свой номер?

      – Возьми толстовку.

      – Мне жарко.

      – Я на работу опаздываю, – нервно заёрзал фотограф. – Меня убьют.

      – Поезжай.

      – Сможешь сама?

      – Смогу.

      – Не трусь!

      – Обещаю.

      – На связи, – Артур неловко приобнял подружку одной рукой и, понурив голову, поплёлся к машине.

      Спустя три часа несостоявшаяся журналистка стояла в небольшой комнатушке. Перед девушкой возвышался оранжевый пьедестал высотой в два метра. Охранник в серой форме заграждал собой лестницу, ведущую к вершине сооружения. На пьедестале взгромоздился длиннющий, как такса, чёрный кожаный диван с каретной стяжкой. Судьи устало развалились на его подушках. Вспомнить их имена не представлялось возможным: это были «сбитые лётчики», некогда популярные медийные лица, утратившие право на частые эфиры уже много лет назад. Дина спрятала дрожащие руки за спиной и срывающимся голосом начала:

      – Здравствуйте, меня зовут…

      – Номер! – оборвала её черноволосая ярко накрашенная бабушка. Её сосед цыкнул и закатил глаза.

      – Простите. Девятьсот шестьдесят шесть, – Дина поправила привязанный к руке номерок.

      – Что будешь делать?

      – Петь.

      – Что петь?

      – Евлампию Долорес. «Он пришел из ада».

      – Ты собираешься петь песню такой великой певицы? Ты знаешь автора этой песни, гениального Порфирия Фогундас?

      – Конечно, конечно, я люблю…

      – Ты понимаешь, что такие песни – это величайшая ответственность? – чернявая худая старуха наклонилась вперёд. – А?

      – Да…

      – Ну, начинай уже, – поторопил конкурсантку второй судья.

      В комнате раздался припев хита 2048-го года:

      Он пришел из ада, ада.

      Может, так мне и надо, надо.

      Может, эта засада…

      – Достаточно! – рявкнула старуха.

      – Моя домработница на кухне поёт лучше, – заметил мужчина.

      – Это пение? Это блеяние овцы! Так испоганить эпохальную, знаковую песню…

      Дрожь усилилась и перетекла в ноги, Дина попыталась сделать шаг назад и растянулась на полу.

      – Даже стоять толком не могут, – констатировала судья.

      Дина