Русский дневник солдата вермахта. От Вислы до Волги. 1941-1943. Курт Хохоф

местностью, уходящей в бесконечную даль. Как и у всех русских рек, у Днепра восточный берег не был крутым.

      Город располагался большим полукругом перед предмостным укреплением, развернутым в западную сторону, и регулярно подвергался бомбардировкам нашей авиацией. Он представлял бы собой великолепный вид на тихий городок, если бы не рев моторов бомбардировщиков и зарева пожарищ с поднимающимися клубами черного дыма. Мы медленно продвигались с юга вдоль реки по дюнам к упорно сопротивляющемуся городу. За три дня батальон, к которому был прикреплен наш взвод, потерял 74 человека убитыми. Погиб и его командир, последний кадровый офицер в батальоне.

      Мне навстречу попался Вайбл, старый товарищ, которого я знал еще с Польской кампании. Руки у него были все в бинтах, а в глазах стояли слезы. Он хотел стать офицером, но теперь этим мечтам пришел конец. Вместе со своим пулеметным расчетом ему пришлось штурмовать крутой берег Днепра. Русские стали забрасывать их ручными гранатами-лимонками, но они все-таки пробились и выполнили поставленную задачу. В петлице форменной куртки Вайбла уже блестела орденская ленточка.

      Я производил замеры на позиции у Хюбла и Колба и, лежа на соломенной подстилке, впал в полудрему. Мне даже стали сниться воспоминания о Берлине и Вене. Вдруг совсем рядом раздался истошный крик. Вскочив, я увидел застывшего как столб Колба и лежащих рядом с ним троих солдат. Все трое были ранены и громко стонали. Среди них оказался и столяр Брайтзаммер, который считал, что вши возникают в результате смешивания опилок с мочой. Хюбл, бледный как смерть, выбрался из своего окопа.

      – Ствол разорвало, – заикаясь, предположил Колб. Но ствол был в полном порядке.

      Фербер стал осматривать укрытие, замаскированное подсолнухами, по цвету походившими на львиную шкуру.

      – Похоже, что по недосмотру разорвалась наша граната, – пробормотал он.

      Мы ошалело посмотрели друг на друга.

      – Прямое попадание противника, – отрезал Хюбл. – Пойду доложу Гетцу.

      Он так и сделал. Сказка о вражеском прямом попадании нашла понимание. Мы перевязали раненых и осторожно оттащили в сторону. По счастливой случайности осколки лишь задели их, не причинив серьезного вреда, но вызвав обильное кровотечение. Брайтзаммер закурил и, глядя на меня счастливыми глазами, прошептал:

      – Похоже, для меня война закончилась. Ты как думаешь?

      – Может быть. Не забудь своим и про нас написать.

      – Обязательно напишу и пошлю пачку сигарет, – отшутился он.

      Возвращаясь на наши передовые позиции, на одной из дюн я увидел оседланную русскую лошадь, обгладывавшую куст чертополоха. И хотя она мне не очень понравилась, я быстро вскочил в деревянное седло и дал ей шпоры. Она заржала, поднялась на дыбы и галопом помчалась прочь, не слушаясь поводьев. Пришлось попытаться вразумить ее ударами по шее плоскостью штыка от винтовки. Внезапно из облака пыли вынырнул огромный танк. Лошадь испугалась, вновь поднялась на дыбы и крупом задела