Мое чужое сердце. Кэтрин Райан Хайд

ее сама. Мне придется написать собственную книгу. Сложновато, особенно для той, у кого времени не так уж и много. Полагаю, это и есть часть ее замысла.

      Эстер считает, никто не в силах сказать тебе, когда ты умрешь.

      Она говорила, что за несколько дней до того, как пришли союзники и освободили Бухенвальд, один из лагерных охранников насмехался, обращаясь к ней по-немецки. Когда она вспоминает эту историю (что делает очень часто), то повторяет слова надзирателя. Передать их в точности я не могу. Но в общем, сказанное им переводится примерно так: «Ты сдохнешь здесь, маленькая жидовочка».

      Эстер считает, что тот охранник уже мертв. Думаю, она, наверное, права, и эта мысль доставляет удовольствие.

      Эстер – наша соседка, живет этажом выше. И она мой лучший друг.

      Еще она подарила мне утешительный камень[2].

      Об утешительном камне

      В самый первый день, как я оказалась в больнице (я имею в виду в настоящий момент, потому что было множество больниц и множество раз), Эстер пришла меня навестить и принесла утешительный камень.

      Это какой-то кварц, и он очень гладкий. Размером с грецкий орех, только более плоский. По словам Эстер, она привезла его с собой из самой Германии. Думаю, это означает, что он достался ей после освобождения из лагеря. Потому что вряд ли разрешалось иметь при себе хоть что-то из личных вещей, когда сажали в поезд.

      Наверное, проведя несколько лет в концлагере и оказавшись единственной оставшейся в живых из членов очень большой, разветвленной семьи, захочется обрести что-то, способное впитать в себя все тревоги, когда тебе предстоит одной отправиться в новую страну на другом конце света.

      Чего я не понимаю, так это того, почему она подарила камень мне. Я его обожаю. Просто не понимаю, почему она его отдала.

      Она приехала в то самое первое утро. Едва начались приемные часы. Она была в пальто с большим меховым воротником, а на голове – шарф. Но, насколько мне известно, не очень-то и холодно было на улице.

      Эстер показала, что ее беспокойства хватило для того, чтобы на камне образовалось очень гладкое местечко, которое она терла большим пальцем на всем пути до Америки.

      Она добиралась на пароходе, и это заняло несколько недель.

      Рассказала мне, что в этот камень я смогу поместить все свои беды и тревоги. И, может, от этого даже ямка на твердом камне появится.

      Я в ответ сказала что-то вроде: «Вы шутите. Это же всего лишь кожа». И подняла вверх большой палец, чтоб она увидела «всего лишь кожу» на его подушечке.

      – Вода всего лишь вода, – сказала Эстер. – Однако вода способна сточить камень.

      Я взяла камень в руку и подержала его на ладони. Мне понравилось, что он такой тяжелый, что от него исходит тепло, так как перед этим он пролежал в крепко сжатом кулачке Эстер.

      – Мне, наверное, времени не хватит, – произнесла я.

      – Или, может быть, хватит, – отозвалась она. – Никому не дано сказать тебе, когда ты умрешь. Умираешь, когда настает конец. Ни на миг раньше.

2

Worry Stone, буквально: «камень беспокойства» (англ.), но еще древние греки использовали гладко обточенные морскими волнами камни особой формы с выемкой под большой палец как средство утешения. Сейчас его изготавливают из разных камней: поделочных, полудрагоценных и даже драгоценных. Считается, что стоит мягкими, плавными движениями большого пальца потереть бороздку камня, как негативная энергия сразу покидает душу и тело, приходит утешение.