Сыскарь чародейского приказа. Татьяна Коростышевская

того чтоб дотянуться до фонаря, мне пришлось наклониться над спящим, максимально вытянуть корпус, затем и руку. Я поморщилась, чувствуя, как ноет плечевой сустав – еще чуть-чуть, и он хрустнет от усилий. Очки съехали на кончик носа, но мне было не до них, – я тянула и тянула вперед руку, одновременно стараясь не свалиться на спящего. Бамц! Очки упали, задев начальственный подбородок. Бум! Лев открыл свои сапфировые очи. Ба-бам! Подошва моего ботинка соскользнула на гладком полу, и я упала плашмя. На Крестовского! В полный рост! Прижавшись к нему грудью!

      Как я не сгорела, не сойдя с этого места, я не поняла. Хотя почему не поняла? Не могла я с места сойти, потому и не сгорела. Его высокородие, видимо, в силу армейской выучки, быстро обхватил меня за спину:

      – Мне весьма льстит ваш, госпожа Попович, энтузиазм. Но позвольте узнать о цели ваших странных маневров.

      Его рот в это время был в двух вершках от моего, и до меня донесся едва заметный аромат ментола.

      – Фонарь хотела забрать! – Смотреть ему в глаза, да еще без очков, было почти физически больно.

      – Понятно. – Он распрямил руки, отстраняя меня, затем сел и подал мне казенное имущество. – Этот?

      – Да, благодарю. – Я покраснела, наверное, до бордовости, поэтому присела, поднимая с пола очки.

      – Что у вас в кармане?

      – Что?

      – Что вы прячете на груди, барышня Попович? Я почувствовал это, когда мы… кхм… Револьвер?

      Я замахала руками, полезла в карман, достала зеркальце. Крестовский, уже поднявшись с лавки и поправляя галстук, тряхнул головой. Когда он увидел зеркальце, на мгновение замер:

      – Откуда оно у вас?

      – Подруга подарила. Это…

      Мне стало невероятно стыдно. Даже стыднее, чем начальство таким неподобающим образом будить. Что он сейчас обо мне подумает? Наш новый сыскарь – легкомысленная финтифлюшка? Дурочка провинциальная?

      Крестовский ждал ответа.

      – Это игра, – сказала я. – «Сети любви». Если телефонировать куда угодно и вслух проговорить «суженый мой, ряженый, приди ко мне наряженный», на зеркальце появится адрес и время встречи с суженым.

      Интонации мои были такими казенными, что я даже взбодрилась. Есть еще порох в пороховницах, не все на борьбу со странными мыслями потратилось!

      – Какое?

      – Что какое? – Я уже подумывала прищелкнуть каблуками, для придания себе вида придурковатого, так ценимого всяческим начальством.

      – Время и место встречи с вашим, Попович, суженым?

      Вот, значит, как? Значит, барышню мы по дороге где-то потеряли? И на Евангелину Романовну свой драгоценный речевой аппарат трудить не намерены? Значит, я теперь у нас Попович буду?

      – Швейный переулок у кафешантана, два часа до полуночи! – отрапортовала я.

      – Пойдемте, – Крестовский повел рукой, приглашая меня к выходу.

      – Куда?

      – Я хочу посмотреть на счастливца, с коим вас свела судьба.

      – У меня еще фонарь…