Конкиста по-русски. Владимир Паркин

плаче радует дутар.

      Но монеты золотые

      Не идут поэту в дар.

      Сколько ж свадеб отыграть —

      На калым теньге собрать?!

      Глава 5

      Пятью месяцами ранее. Апрель 1911 года.

      На почетном месте рядом с хозяином дома высокий гость – молодой мужчина, туркмен в новеньком халате красного шелка-кетени. На его голове круглая тюбетейка. По орнаменту, цветным шелком вышитому на тюбетейке, собравшиеся понимают – это туркмен из иранского племени афшаров. Мало кто из гостей знает его имя, но его личность интересует всех. Условно его уже назвали «Карасакал» – «Черная борода».

      Последний бейт музыканта вызвал у Карасакала неподдельное восхищение. Он громко рассмеялся, хлопнул пару раз в ладоши и бросил музыкантам монету.

      Не прерывая игры, Амангельды-бахши ловко поймал монету на лету и закончил песню традиционным наигрышем. Мельком глянул на теньге и бросил ее за пазуху: то был настоящий новенький русский рубль, не какой-нибудь персидский «кран». Первая серебряная монета, заработанная молодым бахши – поэтом и музыкантом!

      – Чилим[7] музыкантам! Чаю! Свежего плова! – Карасакал распоряжался в доме хозяина тоя-празднества – Балкан-Байрам-бая, как в доме собственном.

      Послушные нукеры в одно мгновение сменили скатерть на ковре музыкантов, поставили перед Амангельды уже «раздутый» кальян со свежим табаком. Второй музыкант, Ашир-Клыч, игравший на персидской кеманче, отложил в сторону инструмент и смычок, принялся за плов.

      – Скажи, поэт, песня досталась тебе в наследство или это стон твоей собственной души? – Карасакал поудобнее расположился поближе к музыкантам.

      – Вы правы, уважаемый…

      – Карасакал-Сардар, просто Карасакал-ага!

      – Да, эта песня о моей несчастной судьбе!

      – Дорогой мой поэт! Вам известны счастливые судьбы иных поэтов?!

      – Уважаемый Карасакал-Сардар! Я вижу – вы настоящий воин и вождь воинов. Вам нет необходимости ни хвалить самого себя, ни доказывать что бы то ни было кому бы то ни было. Я только прошу, не смейтесь надо мною.

      – Я не смеюсь над чужой печалью. Ты сегодня пел много песен о славе предков. Тебе известно, как джигиты в прошлом добывали серебро и золото, шелк и оружие, коней и девушек?

      – Да, уважаемый, я готов. Я владею не только дутаром. Возьмите меня к себе нукером, Сардар!

      – Мои нукеры – не мальчишки, а настоящие львы! Для начала привези мне двух-трех рабынь, лучше из Дагестана, будет тебе и ахалтекинец, и новый халат, и калым за твою ненаглядную Алтын-Сай! Теперь пой, бахши, весели народ! Известны ли тебе такие стихи Махтумкули-Фраги:

      Славен будет всех туркмен союз,

      Племена забудут слово «грусть»…

      Амангельды ударил по струнам дутара и продолжил песней:

      В едином строю эрсары и гёклен,

      В бою никому не уступит туркмен!

      От скал Копетдага до устья Аму

      Пощады не будет врагам – никому!

      Текинцев, сарыков, йомуд, алили

      Единой семьей видит Махтумкули!..

      Карасакал вернулся на свое место рядом с хозяином

7

Чилим (туркм.) – курительный прибор, кальян, либо просто – табак.