Даунтаун. Сергей Лузин

в сортир?

      – Разумеется, шеф, я смогу в любое время прервать эксперимент? И я не попаду под ответственность, если они сбегут? Я же все-таки не тюремный надзиратель!

      – Конечно же нет, – шефу едва удается подавить смущенную улыбку. – Мы даже оплатим сполна твою страховку, ну, а в случае, не дай бог, смерти твое имя будет навсегда вписано в историю психиатрии (утешила, нечего сказать!)

      Естественно, соглашаясь на это, я подписывал сделку с дьяволом, но разве кто-то на моем месте не рискнул бы всем ради такого?

      – Я согласен. Так сколько продлится эксперимент?

      – Пять дней.

      – А потом вы их все равно казните?

      – К сожалению, да (как будто бы ей реально было их жаль!) Приговор уже подписан Верховным Судом, и мы можем лишь добиться его отсрочки. Но опыт, полученный в ходе эксперимента, должен помочь нам в излечении других пациентов. Представляешь, какой переворот в психиатрии мы этим совершим!

      Пять дней… Пять кругов ада, после которых наступит вечное блаженство (если, конечно, я их переживу). Пять дней, которые изменят весь мир. Ради этого стоило рискнуть.

      II

      Наш ЦПМ был для преступников землей обетованной. Находился он в секторе А1, в самом центре Венграана, и для многих был воплощением торжества прогресса и урбанизации. Кроме того, условия содержания в нем были намного лучше, чем в обычных тюрьмах, раскиданных в промышленной зоне по периметру города. Поэтому сразу после ареста убийцы прикидывались психами, чтобы только оказаться в святой святых психиатрии. Вот только одного они не учитывали: обратно, как правило, дороги оттуда не было.

* * *

      …На -3-й уровень, где содержались особо опасные заключенные, у меня допуска не было, поэтому доктор Марс отправилась вместе со мной. Стандартная проверка, хоть, пожалуй, и более тщательная, чем обычно, и вот я уже в кабинете начальника отделения, доктора Коррелла. Неприятный обрюзгший мужчина с черными сальными волосами и крючковатым носом. Идеально подошел бы на роль злодея в старых боевиках. На нас с шефом он вскинул неприязненный взгляд, затем сфокусировал его только на мне.

      – Что, Стренголд никого лучше не мог прислать? – резким каркающим голосом спросил он. – Опять сосунок? Если он обмочится в портки, я за ним убирать не буду, так и знайте!

      – Мистер Фортран – один из лучших студентов на курсе, – вступилась доктор Марс, ободряюще положив мне руку на плечо. – К тому же, он не понаслышке знаком с душевнобольными. Весь ученый совет рекомендовал именно его для этого эксперимента.

      – Да-да, все знаю, можете не продолжать, – проскрипел врач. – Только я всегда говорил: для такого дела студентик не подойдет. Ладно, юноша, так и быть, пойдемте осматривать подопечных. Только запомните: никаких контактов с ними, говорить буду только я.

      – Ну, я, пожалуй, пойду, – произнесла шеф. – У меня дела, знаете ли. Джейк, я уверена, ты справишься, – и, наградив меня ободряющей улыбкой, она вышла. Доктор Коррелл встал, накинул халат, и вскоре мы с ним уже шли по длинному