Высшая раса. Дмитрий Казаков

и вообще он казался ошарашенным.

      – Ты жив, капитан? – спросил лейтенант.

      – Не уверен, – кривясь, отозвался Петр. Болело все тело, и особенно – затылок. – А ты чего какой ошалелый?

      – Да так, – пожал могучими плечами Михайлин. – Просто никогда не видел, чтобы люди так быстро двигались.

      – Какие люди?

      – Да фрицы эти, – лейтенант мотнул головой, и только тут капитан обратил внимание на замершего неподалеку часового в серой форме СС. Больше эсэсовцев видно не было.

      – И что они?

      – А то, что они от пуль уклонялись. Словно от кирпичей, – проговорил Михайлин, и в словах его прозвучало потрясение. – И не успели мы очухаться, а они уже рядом. Я в одного выстрелил, да не попал. Представляешь, командир?

      – Ничего себе, – Петр покачал головой.

      Чтобы Михайлин промахнулся – такие случаи за войну можно было пересчитать по пальцам одной руки.

      – И треснул он меня так, что я на ногах не устоял, – тон лейтенанта сделался печальным. – Старею, видать.

      Михайлин был первым кулачным бойцом дивизии, и повалить его смог бы только настоящий силач.

      Донеслась немецкая речь, и перед пленными появились трое офицеров. Выглядели они до странности одинаковыми, словно братья. Светлые холодные глаза и неподвижные, точно замороженные, лица. Окантовка фуражек, к удивлению разведчиков, оказалась темно-зеленой, словно у кадровых офицерских частей, которые были расформированы еще в сорок втором. Опознавательных знаков, говорящих о принадлежности к части, на форме не имелось вовсе, а сами мундиры были новенькими, только со склада.

      Некоторое время офицеры без особого интереса разглядывали пленников, затем старший, с тремя звездами и двумя полосами на петлице[10], сказал:

      – Что же, арманы[11] хотели узнать о русских. Теперь у них есть у кого спросить.

      Двое младших офицеров улыбнулись.

      Подбежал солдат и вскинул руку в нацистском приветствии:

      – Машина будет через полчаса, герр оберштурмфюрер!

      – Хорошо, – кивнул тот. – Вы пока свободны. А вы, Генрих, – он повернулся к соседу, – выдайте пленным лопаты, пусть захоронят своих мертвых. Нечего оставлять падаль.

      – Есть, – склонил голову Генрих.

      Двое офицеров ушли, а третий принялся отдавать приказы. Из-за машины появилось около десятка автоматчиков. Под дулами «МП-43» пленным развязали руки и выдали короткие саперные лопаты.

      Генрих, со знаками отличия унтерштурмфюрера[12], принялся жестами объяснять пленным, что им надо делать. До выразительности южных народов, что могут обходиться вообще без слов, ему было далеко.

      – Не трудитесь, – прервал мучения немецкого офицера Петр. – Я понял, чего вы хотите.

      – О, вы знаете немецкий? – Генрих посмотрел на русского с удивлением, словно на говорящую обезьяну. – Это хорошо. Тогда за работу.

      Погибло не так много народу, как ожидал капитан. Всего трое. Остальные попали в плен. Но мучительно больно было хоронить тех, с

10

Знаки отличия оберштурмфюрера.

11

Каста правителей и жрецов древних германцев, термин предложен Гвидо фон Листом.

12

Лейтенанта.