Безликий. Павел Корнев

фотографии, Софи?

      – Из кабинетов третьего этажа.

      Хозяйка клуба резким движением высвободилась, отошла к бару и вновь налила в стакан шерри, на этот раз – куда больше прежнего.

      – Не будем об этом! – потребовала она.

      Я опустился в кресло и стиснул пальцами подбородок.

      На первом этаже особняка были обустроены концертный зал и буфет, на втором проводились приемы для привилегированной публики, а на третий могли попасть лишь немногие избранные, их гостьи да еще время от времени – девицы из кордебалета. Никаких денег, никакого принуждения. Господам хотелось развлечений, танцовщицы нуждались в знакомствах и богатых покровителях. Так было заведено еще графом Гетти, и у Софи не имелось возможности поменять устоявшийся порядок вещей. Не все зависело только от нее.

      – Ты кого-нибудь шантажировала? – пришел я к самому логичному в этой ситуации выводу. Общественная мораль подобного времяпрепровождения категорически не одобряла, а завсегдатаи третьего этажа были один известней другого. Кому-то огласка сломала бы карьеру, кому-то – разрушила брак. Богатые готовы дорого заплатить за спокойствие, но стоит перегнуть палку – и жди беды.

      – Шантаж?! – Софи обожгла меня возмущенным взглядом. – За кого ты меня принимаешь?

      – А кто еще мог прислать полицейских?

      – Я ни у кого не вымогала денег! Это же чистой воды безумие! Все равно что собственноручно подписать себе смертный приговор!

      – Тогда зачем тебе снимки?

      – Для страховки! Ты знаешь, что это за люди! Ты знаешь, на что они способны!

      Я знал. Но еще я знал о плачевном состоянии финансов клуба и потому недоверчиво покачал головой.

      – Не тебе ставить под сомнение мои слова, Жан-Пьер! – заявила тогда Софи, и в ее голосе зазвенел металл. – Реши я заняться вымогательством, ты бы узнал об этом первым! Кто бы еще помогал мне с этим, если не ты?

      Я принял этот аргумент и вздохнул.

      – Прости.

      – Выпей вина и успокойся.

      Но нет, успокаиваться я не собирался.

      – Кто делал снимки? Быть может, это фотограф навел полицейских?

      – Фотографии остались от Марко, снимал он сам. Никто о них не знает. Это просто совпадение!

      Я лишь поморщился, потом склонил голову набок и задумчиво произнес:

      – Снимки… Да, кстати! А мои снимки? Ты сохранила их?

      – Ох, Жан-Пьер, к чему ворошить прошлое?

      – Так сохранила или нет?

      – Они абсолютно бесполезны! Лица разобрать невозможно! Никто не сможет тебя опознать!

      – Я хочу их видеть! – решительно объявил я, поднимаясь из кресла.

      – Сегодня мне будет не до этого.

      – А завтра?

      – Хорошо, ты их получишь, – сдалась кузина, уселась за стол и вытащила из ящика толстенный гроссбух. – Товар привезут ночью, – предупредила она меня после этого. – Договорись со всеми заранее.

      – Договорюсь, – пообещал я.

      Софи кинула на стол две пачки десятифранковых банкнот, добавила еще пару сотен сверху и попросила:

      – Распишись!

      Макнув стальное перо в чернильницу,