Крутые ребята. Илья Деревянко

Кругляшов и подавился фразой.

      Вошедший ни в коем разе не напоминал юриста. Высокий, светловолосый, широкоплечий… Но это не страшно. Страшно было другое: холодные, безжалостные глаза и кобура пистолета, видневшаяся из-под расстегнутой кожанки.

      «Бежать», – мелькнула у Кругляшова отчаянная мысль. Он вскочил на ноги, но у входной двери как из-под земли вырос здоровенный амбал с дебильной рожей. Кругляшов открыл рот, чтобы закричать, но в этот момент светловолосый нанес ему страшный удар в солнечное сплетение. На глаза навернулись слезы.

      – Нехорошо, голубчик, нехорошо, – услышал он голос светловолосого.

      Голос был на удивление низкий и даже приятный.

      – Ведь мама тебе говорила, что нельзя обманывать? Не так ли, детка?

      Железная рука схватила Кругляшова за горло и швырнула в кресло.

      – Злой – пакет, Самурай – наручники, – отрывисто скомандовал светловолосый.

      В комнате появились два новых персонажа: стройный красавчик, которого, правда, портил багровый шрам на лице, и приземистый крепыш с татарскими скулами.

      Крепыш с силой завернул Кругляшову руки назад, и тот почувствовал, как холодная сталь наручников больно врезалась в запястья.

      – Доигрался ты, козел, допрыгался, – усмехнулся светловолосый, – а такой молодой, ведь жить да жить!

      – Ребята, да вы что, мы так не договаривались, – засуетился Шлиммер, – ребя…

      – Заткнись, – брезгливо бросил светловолосый, и Шлиммер отвернулся, закрыв лицо руками.

      В руках у красавчика со шрамом появился большой целлофановый пакет.

      – Давай, Женя!

      Красавчик, мягко ступая, подошел к Кругляшову, который уже ничего не соображал от ужаса, и надел ему на голову пакет. Затем стянул его на шее так, чтобы прекратить доступ воздуха…

      В глазах металось багровое пламя, а в ушах все громче и громче били колокола. Кругляшов разевал рот, пытаясь вдохнуть, но воздуха не было. «Господи, спаси, я ведь сейчас умру! Какие звери, волки! Я все отдам, в пять раз больше отдам, только отпустите! Господи, помоги мне, я исправлюсь, я больше не буду!!! От-пу-сти-те…»

      – Снимай, пока хватит!

      «Какой странно знакомый голос. А, это светловолосый. Все-таки есть на свете бог, он услышал меня! Воздух – какое это счастье. Дышать, дышать, дышать! Но что это, словно все внутренности наружу, что это?!»

      – Тьфу, слабак, весь облевался, – с презрением проговорил скуластый крепыш. – Хачатуров крепче был!

      – Прикуси язык, – ответил светловолосый.

      И Кругляшову, который в этот момент посмотрел на него сквозь слезы, показалось, что в глазах у того мелькнула искра сочувствия. Но только на мгновение. В тот же миг они снова покрылись коркой льда. «Наверное, показалось! Откуда у такого сочувствие! Но что это?! О господи!»

      Светловолосый достал из кобуры пистолет. Кругляшов завороженно глядел в черное дуло «макарова», медленно приближавшееся к нему. Когда оно уткнулось в лицо и Кругляшов почуял слабый запах пороха, с ним