Булгаков на Патриарших. Борис Мягков

улицу и фасадом в тесный переулок… Коротков завернул за угол, пролетел несколько саженей и вбежал в зеркальное пространство вестибюля… вонзился в коробку лифта… Лифт мягко и тошно шел вверх… через минуту лифт плавно остановился… Коротков выпрыгнул, осмотрелся и прислушался… сразу открылось худосочное солнце над самой головой, бледненькое небо, ветерок и промерзший асфальт… Коротков подскочил к парапету, влез на него и глянул вниз. Сердце его замерло. Открылись перед ним кровли домов, казавшихся приплюснутыми и маленькими, площадь, по которой ползали трамваи и жучки-народ… Цепляясь и балансируя, Коротков забрался на столб парапета, покачнулся на нем, вытянулся во весь рост… С пронзительным победным криком он подпрыгнул и взлетел вверх. Вмиг перерезало ему дыхание. Неясно, очень неясно он видел, как серое с черными дырами, как от взрыва, взлетело мимо него вверх. Затем очень ясно увидел, что серое упало вниз, а сам он поднялся вверх к узкой щели переулка, которая оказалась над ним. Затем кровяное солнце со звоном лопнуло у него в голове, и больше он ровно ничего не видел»{1}.

      Так кончается повесть «Дьяволиада».

      Написанную через год повесть «Роковые яйца» можно считать настоящей научной фантастикой, где даже действие сдвинуто на несколько лет вперед: события происходят летом 1928 года.

      Как и в предыдущей повести, здесь также указаны точные даты, адреса, фамилии, хотя случается уже совсем почти неправдоподобная история. Но автор приводит настолько убедительные аргументы, оперирует такой массой деталей и живых примет времени, что этой истории поверили американские газеты и напечатали своего рода репортаж о страшных событиях в далекой России, как о реально происшедшем. Это очень позабавило бывшего там тогда В. Маяковского[53].

      Позволим себе и здесь изложить фабулу повести. Гениальный ученый-биолог профессор Персиков открывает ускоряющий развитие всего живого магический и таинственный красный луч – «луч жизни». Он хочет продолжить свои исследования, но невежественный, хоть и начальственный, Рокк овладевает этим изобретением и вызывает к жизни чудовищное количество змей и крокодилов, уничтоживших все вокруг себя (здесь действие происходит на знакомой Булгакову Смоленщине и в Шереметеве-Высоком) и идущих походом на Москву. В столице паника, эвакуация, организовывается оборона, но происходят и беспорядки, во время которых толпа обезумевших обывателей убивает профессора и громит его лабораторию. Кажется, победа гадов неминуема, но внезапные холода в августе («морозный бог на машине») их уничтожает, и вскоре все приходит в норму.

      В «Роковых яйцах» профессор Персиков открывает собой целую галерею булгаковских подвижников-творцов, чьи великие достижения либо не находят признания у современников, либо утверждаются ценой больших страданий и жертв. Таков и профессор Преображенский в «Собачьем сердце», академик Ефросимов в пьесе «Адам и Ева», инженер Рейн в пьесе «Блаженство». И наконец, в «Мастере и Маргарите» тема творца

1

Булгаков М. Избранные произведения в 2 т. Т. 1. Киев: Днипро, 1989. С. 377–380. Отметим в этой финальной трагической сцене повести одну из почти типичных закономерностей у Булгакова – добавлять по этажу-другому к реально существующим описываемым зданиям. Так, шестиэтажный, а не пятиэтажный у него дом на Садовой в «Мастере и Маргарите» и дом в «Записках на манжетах». Здесь в «Дьяволиаде» тоже не девяти-, а одиннадцатиэтажный. Что ж, это право художественного вымысла писателя. Дом Нирнзее, строго говоря, разноэтажный. Основной его объем действительно девятиэтажный, видный с переулка, но посередине он имеет еще узенькую надстройку – один, десятый этаж. Над обоими этажами помещалась «обитаемая» крыша, которая над полосой десятого этажа могла бы считаться и одиннадцатым уровнем вертикального разреза дома. И были две площадки ресторана «Крыша» – одна над другой. В том же очерке «Сорок сороков» автор пишет: «Я спустился с верхней площадки на нижнюю, потом в стеклянную дверь и по бесконечным широким нирнзеевским лестницам ушел вниз». Это и сегодня может сделать каждый.

53

«…Американская пресса лжет, не считаясь с фактами, просто в погоне за сенсацией и рекламой. Так, например, в один прекрасный день в одной из газет появилось сообщение под сенсационным заголовком „Змеиные яйца в Москве“, которое оказалось изложением одного из рассказов Булгакова». (Маяковский В. Беседа с сотрудником газеты «Заря Востока»: литературная и культурная жизнь Америки // Маяковский В. Поли. собр. соч. в 13 т. Т. 13. М.: Художественная литература, 1961. С. 229. Этим «рассказом» были «Роковые яйца», возможно, в сокращенном виде, публиковавшиеся под названием «Луч жизни», причем вымышленные события повести были представлены как подлинные. Тема «Змеиные яйца в Москве» значится во многих афишах вечеров Маяковского, посвященных его поездке в Америку.