Благословение и проклятие инстинкта творчества. Евгений Мансуров

Коровин (1861–1939) – живописец, график, художник театра. – Е. М.) брюнет с выразительными, острыми глазами под хорошо начерченными бровями, с небрежной причёской и с удивительно эффектной шелково-волнистой бородкой в стиле Генриха IV. «Какое прекрасное лицо! – подумал я. – Должно быть, какой-нибудь значительный человек приехал на выставку из Франции… Удивительный этот русский, показавшийся мне французом!..» (из статьи Ф. Шаляпина «О Константине Коровине», Франция, 1939 г.);

      • В Дневнике за 1934 год Михаил Кузмин (1872–1936) – поэт, прозаик, драматург. – Е. М.) сам описывает свой внешний вид на рубеже 19–20 столетий: «Небольшая выдающаяся борода, стриженные под скобку волосы, красные сапоги с серебряными подковами, парчовые рубашки, армяки из тонкого сукна в соединении с духами (от меня пахло как от плащаницы), румянами, подведёнными глазами, обилие колец с камнями, мои «Александрийские песни», музыка и вкусы – должны были производить ошарашивающее впечатление… При всей скурильности, я являлся каким-то задолго до Клюева эстетическим Распутиным»… «Без сомнения, он молод и, рассуждая здраво, ему не может быть больше 30 лет, но в его наружности есть нечто столь древнее, что является мысль, не есть ли он одна из египетских мумий, которой каким-то колдовством возвращена жизнь и память… Несомненно, что Кузмин умер в Александрии молодым и красивым юношей и был весьма искусно набальзамирован» (из статьи М. Волошина «Александрийские песни» Кузмина», Россия, 1906 г.). «…B нём в удивительном смешении встретилась фривольность 18-го века, знатоком которого он был, российское православие и александрийская Греция» (из Воспоминаний М. Сабашниковой «Зелёная змея», ФРГ, 1954 г.);

      • «Во внешности Владимира Милашевского (1893–1976) и манере держать себя не было ничего экстравагантного и, тем более, эпатирующего, но в нём было что-то необычное, притягивающее внимание, выделявшее его из других… Зимой он был одет в тёмно-синее тёплое пальто с серым каракулевым воротником шалью и каракулевую шапку того же цвета; летом носил синий берет, надетый немного набок, что придавало ему в сочетании с небольшими усиками молодцеватый вид, в котором было что-то от Франции и облика королевских мушкетёров. Некоторые принимали его за артиста, хотя он никогда не играл на профессиональной сцене…» (из статьи М. Панова «Владимир Алексеевич Милашевский», российск. изд. 2007 г.)

      • «Зимой одет был Виктор Замирайло (1868–1939) – график, живописец, театральный художник. – Е. М.) в чёрную накидку с двумя золотыми застёжками в виде львиных голов на груди. Длинные волосы эпохи Делакруа, Шопена или Мюссе. Низко примятая шляпа а-ля сомбреро и благородный профиль гидальго. Крадущаяся тень этой фигуры была бы великолепной моделью для французских художников эпохи романтизма…» (из книги Э. Голлербаха «Встречи и впечатления», российск. изд. 1998 г.);

      • «Валентин Зубов (1884–1969) – меценат, учредитель Института истории искусств в Петербурге. – Е. М.) – носил бархатный чёрный пиджак с повязанным по-художнически