Октябрь. Чайна Мьевиль

чем в руках грубой уличной толпы, творящей самосуд. Царские министры, такие, как ненавистный Александр Протопопов, бывший министр внутренних дел, направились к Таврическому дворцу, торопясь сдаться под арест. Офицеры полиции выстроились в очередь под стенами дворца, умоляя заключить их под стражу.

      И поскольку Временный комитет Государственной думы еще в первые часы двадцать восьмого февраля временно взял на себя властные полномочия, когда Петроград еще не полностью перешел под его руководство, то все новые и новые заводы и воинские части проводили собрания и голосовали за своих представителей в Петроградский Совет, орган управления, который стал к тому времени формулировать свои планы и требования.

      Новые делегаты в подавляющем большинстве были от групп умеренных социалистов, менее десяти процентов голосов досталось большевикам, самому революционному, максималистскому крылу эсеров и небольшой, но воинственно настроенной группе – межрайонцам.

      Крайне левые межрайонцы были недавно сформировавшейся радикальной группой. Ее образовали Константин Юренев, большевики Елена Адамович и А. М. Новоселов, меньшевик Николай Егоров и другие революционеры, испытывавшие глубокое разочарование в связи с углублявшимся расколом в русском марксизме. Они смогли наладить взаимопонимание и принять в свои ряды представителей пролетариата и интеллигенции, в том числе Юрия Ларина, Моисея Урицкого, Давида Рязанова, Анатолия Луначарского и даже самого Льва Троцкого.

      Анатолий Луначарский был свободомыслящим, эрудированным человеком, блестящим критиком, писателем и оратором. Это был очень деликатный человек, его любили за тонкость чувств и яркость интеллекта, он долгое время был противником механистической ортодоксии, критикуя за нее Плеханова и меньшевиков. Вместо этого он отстаивал этический, эстетический марксизм, проповедовал даже «богостроительство», атеистическую религию безбожия, обожествление самого человечества. За это и за другие прегрешения против марксистской теории Анатолия Луначарского ранее критиковал Ленин. Но к 1917 году Анатолий Луначарский и его товарищи были практически внешней фракцией большевиков.

      Партийное единство для межрайонцев вскоре перестало иметь первостепенную важность по сравнению с ключевым вопросом о войне. К «оборончеству» они относились крайне негативно. Константин Юренев с гордостью вспоминал, что наряду с другими яркими и независимыми мыслителями из числа революционеров межрайонцы были единственной группой, которая издавала «листовки на самых ранних этапах революции». Еще двадцать седьмого февраля агитаторы-межрайонцы призвали рабочих голосовать за делегатов в Совет, по поводу которого они испытывали большее воодушевление, чем большевики на тот момент.

      Механизмы выбора делегатов были составлены наспех, поэтому делегаты от солдат в скором времени оказались переизбраны. Для тех из них, кто все еще испытывал головокружение от свободы, Совет был родной