Суд Линча. Лев Пашаян

* *

      Теперь Волков сидит с окровавленным лицом и жалуется немецкому офицеру на жестокое обращение с ним:

      – Спрашивается, зачем бить? Если бы я был разведчиком, разве так бы перебежал к вам? Меня бы высадили в тыл с отличными документами. Я ведь все сказал, о чем знал, других сведений я не знаю. Я солдат, рядовой солдат, знаю только то, что вижу или слышу в окопах.

      – Ты предатель, – старался объяснять капитан. – Даже если не шпион, ты предатель. Раз предал своих, почему немецкое командование будет надеяться, что ты им будешь служить верой и правдой?

      – Я не предатель, я классовый противник советской власти.

      – Ты что, из княжеской семьи? Родители были промышленниками или банкирами? С чего вдруг стал противником этой власти?

      – Отец мой имел мельницу. Его раскулачили. Он возненавидел этот строй и, умирая, мне наказывал: навредить Советам как можно.

      – Ой, какая веская причина возненавидеть советский строй! – засмеялся офицер. – Мельницу отобрали!

      – Предки отца жили очень бедно. Он всю жизнь трудился, накапливал деньги, сумел у хозяина выкупить эту мельницу. Он ее отремонтировал, сделал доходной и стал жить по-человечески: купил корову, лошадей, овец, и тут…

      – Хорошо зная русский характер, я лично могу поверить твоим словам, твоему стремлению.

      – Ты же русский человек, должен…

      – Нет, я не русский, – прервал Волкова капитан, – я немец.

      – По лицу-то можно не сомневаться в этом, а как чисто говорите по-русски.

      – Это другая история, которую тебе знать незачем. Моя фамилия Бюргер, а имя запомнить очень легко, я тезка фюрера, зовут Адольф. Я инструктор в разведшколе. Пойдешь в разведшколу?

      – С удовольствием, господин Бюргер.

* * *

      Вспомнив этот эпизод в фотоателье Никанора Ивановича, Волков засиял, направил опять прожектор на фотографа.

      – Вспомнил фамилию, господин Адольф Бюргер.

      – Я говорю, вы ошиблись, моя фамилия не Бюргер, а Никитин.

      – Постой, постой, чьи документы ты присвоил? Никитин… Никитин, никак Никанор?

      – Да, Никитин Никанор Иванович.

      – Ах ты подлюга, Никанор в разведшколе был моим лучшим другом, но у него была простая рязанская физиономия, а у тебя, сука, натуральная бурбонская морда. – Волков стал разговаривать на повышенных тонах. – Я свое отсидел на Колыме, вышел теперь чистеньким, а ты, подлюга, с чужими документами живешь процветаешь, а своим признаться не хочешь? Я тебя выведу на чистую воду! Как ты завладел документами Никанора? Шлепнул его? – Схватил Волков за грудки фотографа и стал дрожать от ярости. – Шлепнул его, сука?

      Фотограф незаметно вынул из кармана пистолет, приставил к груди Волкова и тихо произнес:

      – Убери руки! На Колыме выжил, погибнешь здесь. Убери руки!

      Волков отпустил руки, завороженно смотрел на пистолет, хотел применить прием и вырвать из рук фотографа пистолет, но фотограф резко отвел руку с пистолетом вниз, и руки Волкова скрестились в воздухе. Фотограф ребром левой ладони ударил по шее Волкова. Тот на мгновение потерял равновесие