Живой мертвец. Лина Личман

раз. И родители решили его не продавать, а подождать, когда буду выходить замуж, чтобы помочь молодой семье так сказать. А вышло всё иначе.

      Против воли я искоса разглядывала собравшихся, и по инерции стряхивала рукой в перчатке, снег с памятника родителей.

      Я решила не думать о всякой ерунде. Присев у надгробия, положила охапку красных гвоздик на плиту. Достала из сумки пакет со снедью. Вытащив из пакета гранатовый сок, наполнила им пластиковые стаканчики, извлечённые оттуда же. Так сложилось, что мои родители совсем не пили алкоголь. Я знаю, что принято стаканчики наполнять водкой, а поверх класть ломоть чёрного хлеба, любому спиртному, родители предпочитали гранатовый сок. Почему именно гранатовый? А Бог его знает, любили его и всё тут. Ну а про чёрный хлеб, даже упоминать не вижу смысла. Просто в нашем доме он не водился. Нарезной батон, это хлеб моего детства. Я улыбнулась этой мысли и почувствовала, как закололи щёки, сняла перчатку и провела рукой по своему лицу. Слёзы. Я даже и не поняла, когда это я успела. Чтобы как-то отвлечься от тяжких мыслей, стала вынимать из пакета и класть рядом со стаканчиками любимые родителями конфеты и печенье.

      В детстве, наверное, в возрасте лет пяти-шести, я часто приставала к родителям с вопросом, почему печенье называется «Курабье». Это слово казалось мне само по себе вкусным. Я так и этак произносила его, как будто пробуя на вкус, смакуя. Конфеты «Раковые шейки», вообще вводили меня в ступор. Ну ладно раков я видела, и даже ела варёных, когда с родителями ездила на дачу к их друзьям: дяде Мише и тёте Тони. У них за домом, почти сразу, как кончался участок, протекала река, название у неё ещё такое смешное было «Патока». Так вот именно там, отец и дядя Миша ловили раков. С раками понятно, но при чём тут шейки? Когда я мучила родителей вопросом, они всегда переглядывались и начинали хохотать. Да, счастливое было время.

      Я опять заплакала, не смогла сдержаться, вспомнив как хорошо мне было ребёнком, под крылышком у обожаемых мной родителей.

      Ноги затекли и стали замерзать, неприспособленной оказалась моя обувь, для пеших прогулок в морозы. В Питере как-никак погода теплее, да и передвигаюсь в основном на машине. Я аккуратно встала и попыталась размять ноги, вроде слушаются. Уже собираясь уходить, инстинктивно повернула голову в сторону заинтересовавшей меня могилы.

      Толпы, как небывало. Только утоптанный подошвами множества ботинок и сапог снег у ограды могилы, ещё напоминал о том, что совсем недавно, здесь было многолюдно. В данный же момент, двое мужчин, по-видимому, работники кладбища, тихо и беззлобно переругиваясь, ставили венки на образовавшийся могильный холм. Наскоро покончив с ненавистным занятием, они видимо отправились помянуть усопшего, оставленной родственниками бутылкой горячительного.

      Повернувшись к памятнику, своих родителей, я обхватила его руками и мысленно попрощалась с ними до следующего