Живой мертвец. Лина Личман

девять и два, – обречённо прохрипела я.

      – Почему, скорую не вызвала, дурища? – заорал он в трубку.

      – Ну, Жорик, ну миленький, ты же знаешь, я не хочу в больницу и уколов боюсь, – начала я хныкать.

      – Значит так, что есть из жаропонижающих? – спросил он, что-то видимо попутно делая, так как дышал при этом, как сдавший стометровку.

      – Панадол подойдёт? Ты кстати, чем там занимаешься? А то дышишь, как будто я в самый неподходящий момент позвонила, – хихикнула я.

      – Ну и шуточки у тебя Лэйла! Чтоб голову себе не ломала, разъясняю, дышу так, потому что одновременно пытаюсь несколько дел сделать, а конкретнее: одеться, почистить зубы, найти ключи и документы от машины, а ещё позавтракать! Панадол подойдёт, выпивай таблетку и ложись в постель, я сейчас к тебе бабушку пришлю с уксусовыми компрессами, а сам уже выезжаю. Слышь, дурища? Не забудь дверь открыть, перед тем как в кровать завалиться, а то старушка спасателей вызовет, подумает ещё, что ты ласты склеить успела до её прихода, – хохотнул он, – всё, жди.

      Он бросил трубку. А я взяла из аптечки таблетку Панадола и, выпив, уже собиралась пойти лечь, но вовремя вспомнила про входную дверь.

      Соседка пришла минут через пять, с ахами и причитаниями, начала растирать меня кислой водицей. Под её тихие разговоры ни о чём, я провалилась в сон. Проснулась от того, что кто-то меня беспардонно ворочал с бока на бок. Уже было собралась высказать своё возмущение, но открыв глаза, увидела Жорика. Он пытался меня прослушать, но ему это видимо не удавалось.

      – А проснулась, больная? – ухмыльнувшись, спросил он.

      И тут же развернувшись в другую сторону, произнёс, – Бабуль, свари этой малахольной куриного бульона.

      – Гошенька, ну зачем же ты так? Лейла же не виновата, что приболела, – обидевшись за меня, выговаривала старушка.

      – Ага, не виновата. Небось, в Москву в лёгкой куртке ездила, вот и привет, – насупившись, как маленький ребёнок проговорил мой лекарь.

      – Было дело, – не стала я врать.

      – Так, лежи смирно, буду тебя слушать. Температуру я померил, она немного спала, но это временно. Мерить будишь три раза в день, если повыситься, пей жаропонижающие. А вообще, бабуля за тобой присмотрит, да бабуль? – спросил друг.

      – Да, Гошенька. Чегой-то это я тут стою? Побежала я бульончик сварю, – ответила Мария Александровна, и поспешила в свою квартиру.

      – Так, возвращаемся к нашим баранам, точнее к одной особи из их семейства, – ёрничал Жорик, – хрипы есть, но не серьёзные, я думаю через несколько деньков, будешь огурцом. Если хрипы не пройдут, отправлю тебя на снимок. А теперь рассказывай дорогуша, во что ты вляпалась. Про куртку, это я для бабушки сказал, чтобы она не волновалась, а теперь ты мне расскажешь, что на самом деле случилось. Внимаю.

      – Ну, вообще-то я действительно в лёгкой куртке в Москву поехала, но дело ещё и в том, что я на кладбище в обморок