Тьма бывает и в полдень (сборник). Илья Деревянко

бродят убийцы-маньяки…

      – Или один маньяк! – тихо поправил Леонтьев.

      – Что-о?! – удивленно вскинулись оба его приятеля. – Ты о чем?

      – По-моему, мы зря подозревали дагестанцев. Тут орудует кто-то другой! Нутром чую!

      – Пожалуй, ты прав, – спустя пару минут задумчиво протянул Крутой. – И мне так кажется. Помнишь, Глеб, прыщавого недоноска, который прицепился к той телке и получил от тебя по морде? Думается, это он и есть! Мерзкая рожа! Сексуально озабоченный ублюдок!

      – Наверняка снова пытался ее трахнуть, а когда не получилось – убил!

      – А меня тоже он? – поинтересовался Степан.

      – Естественно! Отомстил! Ведь вы с Глебом друзья. Нужно допросить его с пристрастием!

      Леонтьев с сомнением покачал головой, но ничего не сказал…

* * *

      Дима Разумовский и Валерий Авдотьев пребывали в состоянии глубокой депрессии. С самого начала отдыха их преследовали неудачи.

      Валера терзался уязвленным самолюбием, а Дима неудовлетворенной похотью. Вчера вечером они крепко напились с горя, проснулись поздно, основательно опохмелились и потому ничего не знали о разыгравшейся в окрестностях пансионата трагедии. Студенты понурившись сидели за столом и механически глотали коньяк. Неожиданно дверь затряслась под мощными ударами. Отворив, Авдотьев невольно отшатнулся: на пороге стоял белый от ярости Кручинин на пару с Осиповым (Леонтьев отказался принимать участие в карательной экспедиции).

      – Падлы сраные! – прорычал Крутой, заходя в номер. – Кишки выпущу!

      Произнеся эти слова, он извлек из-за пазухи «ТТ».

      – В чем де… – начал Валера, но договорить не успел. Удар рукояткой пистолета по темени привел его в состояние гроги[14].

      – Колись по-быстрому, пидор! – рявкнул Николай в лицо ошалевшему Диме.

      – В че-ем? – проблеял Разумовский, трясясь от страха.

      – У мальчика склероз! – ехидно заметил Осипов. – Придется освежить ему память!

      Сильным толчком в грудь Кручинин швырнул Диму в близстоящее кресло. Затем вытащил из кармана целлофановый пакет.

      – Степа, подержи ему ручонки! – ухмыльнулся Николай, натягивая студенту на голову пакет и стягивая его на шее так, чтобы прекратить доступ воздуха…

* * *

      В это самое время подполковник Королев беседовал с Николаем Петровичем Зубовым. Разговор происходил в номере последнего. Зинаиду Дмитриевну отправили на кухню, дабы не путалась под ногами и не лезла с дурацкими советами.

      Зубов расхаживал взад-вперед по комнате, а Королев курил одну сигарету за другой, временами гулко кашляя. Под потолком плавали облака сизого дыма. В пепельнице скопилась груда окурков.

      – Мне нужно обязательно выбраться отсюда, – вероятно, в десятый раз повторил Иван Николаевич.

      Зубов бессильно развел руками:

      – Что я могу поделать? Телефон и то не работает!

      – Хоть бы лодка была! – в отчаянии треснул кулаком по столу подполковник.

      – Лодка? –

14

Боксерский термин, обозначающий, что человек, получив сильный удар, еще держится на ногах, но почти ничего не соображает.