Тьма бывает и в полдень (сборник). Илья Деревянко

поспешно оформлять соответствующие документы. Затем набрал номер начальника изолятора, своего давнишнего приятеля.

      – Здравствуй, здравствуй, Владимир Олегович, да, это я, спасибо, неплохо. На рыбалку, а как же? В ближайшие выходные! Слушай, у меня к тебе личная просьба, сейчас к тебе привезут одного субчика… Да, опасный преступник, меня избил на допросе. Да, да, на самом деле. Пристрой его в «пресхату», чтобы в рэкете сознался. Ну, спасибо, спасибо, за мной не пропадет!

      В камере номер восемнадцать, которую заключенные называли «пресхатой» или «козлятней», сидели «ссученные».[5] Было их там десять особей, во главе с неким Сашей Угловым по кличке Крокодил. Это был здоровенный тип, с длинными обезьяньими руками и перебитым носом, в прошлом боксер. Сидеть Крокодилу было долго, очень долго, он вообще лишь чудом избежал расстрела. Попал он в места заключения за многочисленные изнасилования, два из которых привели к смертельному исходу. Насиловал Крокодил малолетних, преимущественно мальчиков. Оказавшись за решеткой, он мгновенно сообразил, что долго здесь не протянет, на зоне таких, как он, не жаловали. Поэтому Углов кинулся на шею «гражданину начальнику», обещая все что угодно, лишь бы отделили от остальных. «Гражданин начальник» – добрая душа, вошел в положение и определил Крокодила в «пресхату», где тот, благодаря наглости и физическим данным, быстро заделался паханом. Остальные «ссученные» были под стать своему шефу, и на зоне ни один из них не прожил бы дольше суток. В «пресхате» им жилось неплохо, начальство хорошо кормило, даже водку и наркоту подбрасывало. За это они должны были «пресовать» тех, на кого им указывали, а именно непокорных подследственных, кто не желал сознаваться, или блатных авторитетов, которые стали «гражданам начальникам» поперек горла. Методы были разнообразные, начиная со зверского избиения и кончая изнасилованием. Последнее доставляло Крокодилу особенное удовольствие. Сейчас он, облизываясь, вспоминал вчерашнюю жертву, которую они несколько раз прогнали по кругу. Какая попка была! Персик! Парень ночью разбил себе голову о стену, но на это Углову было наплевать. Он вообще не жалел никого, кроме себя. Крокодилу только что сообщили, что сейчас подбросят еще одного. Класс! Повеселимся! А вот и он!

      В камеру втолкнули молодого парня, лет двадцати пяти, среднего роста, худощавого. Ну, с этим-то несложно будет справиться!

      – Знакомься, Смирнов, это твои новые друзья! – осклабился надзиратель, с лязгом захлопывая дверь.

      – Привет, ребята, – как ни в чем не бывало, поздоровался он.

      «Ссученные» заржали.

      – Здравствуй, «Машенька», – заблажил один из них, по кличке Сика, тощий, с кривым носом штатный холуй у Крокодила. – Ну-ка сними штанишки, покажи нам свое очко!

      Гнусно ухмыляясь, Сика направился к парню, но тут же, получив страшный удар ногой в грудь, с визгом влепился в противоположную стену. Остальные опешили, но по команде Крокодила вооружились табуретками, заточками и начали осторожно окружать строптивца. Что поделать! «Наша

5

Ссученные – уголовники, которые за определенные поблажки работают на тюремную или лагерную администрацию.