Каникулы в Раваншире, или Свадьбы не будет!. Анна Гаврилова

соскучилась.

      Проснулась сама, без всяких будильников. Когда встала, за окном ещё висела серая хмарь, но там, вдалеке, за кромкой прикрытых снежными шапками елей, уже виделась розовая дымка.

      Правда, оставаться у окна, дожидаясь рассвета, я не стала. Почти сразу отправилась в ванную, чтобы умыться и привести себя в порядок.

      Затем был выбор платья… Увы, он оказался очень сложным. Нет, речи о каком-то бешеном разнообразии нарядов не шло, и причина, по которой задержалась у шкафа на добрых полчаса, заключалась в другом.

      В университете проблем не возникало, а тут, в главной резиденции герцога Раванширского, мои платья выглядели бледно. Не до такой степени, чтобы почувствовать себя нищенкой, но всё равно.

      В итоге я выбрала одно из двух самых-самых приличных – зелёное, с белыми оборками. Затем нашла в шкатулке подходящую ленту для волос, а едва закончила заниматься волосами и отстранилась от зеркала, послышался стук в дверь.

      Я, конечно, открыла. Причём, когда отодвигала задвижку, была убеждена, что это какая-нибудь горничная с сообщением, что пора вставать, если не желаю пропустить завтрак. Тем удивительнее было обнаружить на пороге высокого блондина в стильном, расшитом золотыми нитями камзоле и… с букетом алых роз в руке.

      – Осберт? – шокированно выдохнула я.

      Как ни странно, младший судья Верховного суда Империи удивился ничуть не меньше. Он глянул так, будто ожидал увидеть тут не меня, а кого-то другого. Будто ошибся комнатой!

      Правда, через секунду выяснилось, что причина его удивления в другом.

      – Айрин? Ты… уже одета? Ну во-от… А я так надеялся!

      В голосе Осберта прозвучали наигранно-печальные нотки, но я поняла не сразу. Зато когда сообразила, выдохнула:

      – С ума сошел?

      Блондин скорчил этакую невинно-шаловливую рожицу, однако я шутку всё равно не оценила. Воскликнула возмущённо:

      – Ты что себе позволяешь?!

      Судья застыл. Глянул очень внимательно, а сообразив, что не играю, картинно погрустнел. Потом сморщил нос и заявил деловито:

      – Так. Давай ещё раз.

      – В смысле? – не поняла я.

      – В смысле, с самого начала. Ты закрываешь дверь, я стучу. Ты открываешь, и…

      Я захлопнула дверь раньше, чем он успел договорить. Ещё и задвижку опять задвинула! А когда Осберт постучал, отпереть даже не попыталась, наоборот – отступила от двери подальше.

      Моё возмущение было, мягко говоря, безмерным. Разумеется, я поняла, что щёголь пошутил, но всё же.

      – Айрин, – донеслось снаружи. – Ну, Айрин…

      Я раздраженно топнула ногой. Потом вообще развернулась и, отойдя к окну, уставилась на восходящее над заснеженным миром солнце.

      Да, я не реагировала! Только Осберта это не остановило. Более того, судья превратился в самого настоящего дятла – продолжал стоять и стучать!

      Через несколько минут моя выдержка всё-таки дала сбой. Я развернулась и вновь устремилась к двери. А открыв, увидела очень виноватую физиономию и выставленный, словно щит, букет.

      – Ну