Три кита и бычок в томате. Отсутствует

оператора горели, он испытывал тот удивительный подъем, какой бывает у журналиста, оказавшегося свидетелем настоящего События, свидетелем Сенсации.

      Но девушку словно сковал какой-то странный паралич. Она с трудом заставила себя подняться на ноги и медленно доковылять до возбужденного оператора.

      Рядом с ней сотрудник конкурирующего телеканала уже торопливо вещал в микрофон:

      – Только что, буквально на наших глазах, произошло покушение на известного всей стране политика. В холле новой петербургской гостиницы, где проходит экономический форум, была взорвана бомба. Это уже третье покушение на одного и того же человека. К счастью, охрана вновь была на высоте, и покушение не увенчалось успехом. Никто, конечно, не видел самого исполнителя…

      «Кое-кто видел, – подумала журналистка. – Кое-кто видел!»

      И она почувствовала, как мерзкий, липкий страх наполнил все тело до кончиков пальцев.

      – Ну что? – с тревогой спросила Ирина, понимая в душе, что ничего хорошего ей не скажут. Так и оказалось.

      – Воля твоя! – с отчаянием крикнула дочь. – Но все это никуда не годится!

      – Но что же делать! – вздохнула Ирина. – Придется идти, в чем есть…

      Наташка глазами выразила все, что она думает о своей легкомысленной и безответственной матери, и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Ирина снова тяжко вздохнула и оглядела разоренное помещение. По всей комнате валялись одежда, белье и предметы туалета. На разложенном диване лежали два платья, еще одно, синее, было на Ирине.

      «Наташка права, – с тоской подумала Ирина, – это синее еще хуже, чем те. А я так на него рассчитывала…»

      Ирине ужасно нравилась ее работа – писать детективы. Собственно, работой это трудно было назвать: как известно, то, что приносит удовольствие, – это уже не работа. Нельзя сказать, что все в ее деятельности было безоблачным – бывали дни, когда Ирина называла себя бестолочью, бездарностью, чувствуя, что не может написать больше ни строчки. Однако когда очередной роман был закончен, ее охватывало чувство необычайного удовлетворения. А уж когда она видела, что на лотках и в магазинах появилась очередная новая книжка, радости не было предела.

      «Неужели это я – скромная домохозяйка, неудачница, как считали некоторые, – смогла написать двенадцать романов, которые расходятся весьма приличным тиражом? Неужели это мои книжки читают люди, проглатывают залпом, передают друг другу и жадно спрашивают продавцов: “А Снегиревой нет? Ах, эта книжка… я уже ее читала. А когда новая выйдет?”».

      Слов нет, работа приносила Ирине много радости. Были в ней также и другие плюсы. Не нужно было каждое утро вставать рано, с трудом продирая глаза, с тоской одеваться и ползти на службу, трясясь в переполненном вагоне метро и рассматривая заспанные лица таких же, как она, горемык. Не нужно было интриговать и прогибаться перед начальством, добиваясь очередного повышения зарплаты. Не нужно было портить желудок бутербродами или сомнительными блюдами из ближайшего бистро. Не нужно было