Бриллиантовый психоз. Илья Деревянко

решительно направился к воде. «Освежаться» ему тоже расхотелось, но не зря ж прибыл на пляж?! Надо окунуться хоть разок, из принципа. Мутная вода встретила коммерсанта, мягко говоря, холодно. Он, чертыхаясь, окунулся с головой, пулей вылетел на берег, растерся полотенцем и торопливо оделся. По телу бегали мурашки. Зубы выбивали барабанную дробь. «Гаишника б, гада, туда, – зло подумал Никаноров. – Прям в форме да с камнем на шее! Бр-р-р!»

      Между тем шашлыки почти поспели, шипели капающим на раскаленные угли жиром, источали вкусный запах.

      – Н-наливай, – полязгивая зубами, предложил Вадим Кожемякину. Тот не заставил себя долго упрашивать. Водка с бульканьем устремилась в стаканы.

      – З-за м-мою уд-дачную сделку! – провозгласил тост коммерсант, залпом проглатывая огненную воду. Остальные последовали его примеру, закусывая хлебом, зеленым луком, помидорами и недожаренным мясом.

      – Повтори, Андрюша, – попросил Никаноров, чувствуя, как растекается по жилам хмельное тепло, забирая озноб и нервное напряжение.

      – Что за сделка? – вдруг спросил Скляров, вопреки надеждам Кожемякина не спешащий «бухтеть про историю».

      – Китайские трусы! – приосанился Вадим. – Взял по дешевке у косоглазых в ихней общаге да сбагрил оптом в галантерейный магазин. Навар около полутора «лимонов».

      – Старых? – уточнила Жеребцова.

      – Конечно. Но тоже, знаешь ли, деньги неплохие!

      – И-и-и-эх! – вздохнула Ольга. – Деньги! Ха!

      – Но-но! Поаккуратнее с плоскими остротами! – насупился задетый за живое коммерсант. – Носом фырчать легко! Сперва научись сама зарабатывать, а потом…

      – Я не хотела тебя обидеть, – примирительно сказала девушка. – Просто думала совсем о другом.

      – О чем же? О тряпках небось? – презрительно прищурился Вадим.

      – Нет, – пропустив мимо ушей колкость, печально ответила Ольга. – Я вспомнила о кладе, зарытом где-то неподалеку. Вот там – действительно деньги! Агромадные!

      – Ты имеешь в виду мифические сокровища графини Коробковой? – догадался Никаноров. – Слыхали, слыхали! Как же! Но все это, милая моя, чушь собачья. Правильно, Андрюха?!

      Кожемякин с набитым ртом пробурчал нечто утвердительное.

      – А вот и не чушь! – вмешался в разговор захмелевший с непривычки Скляров. – Сокровища действительно зарыты, кстати, моим далеким предком, служившим у графов управляющим. Зарыты неподалеку от усадьбы, где ныне размещается сдыхающий из-за отсутствия финансирования музей. Мать его так! Я имею в виду не музей, а правительство. – Иван отхлебнул из стакана, занюхал горбушкой. На щеках выпускника Историко-архивного института полыхал нездоровый румянец. Глаза горячечно блестели.

      «Окосел и начал бухтеть про историю, – мысленно отметил коммерсант. – Верно Андрюха угадал! Ну давай, родной, давай! Потешь честную компанию, а то больно кисло сидим. Настроение у меня ниже среднего, да и гаишник проклятый никак из головы не лезет».

      – Тебе