Записки для моих потомков – 2. Ариадна Борисова

почудился мясной чесночный за́пах. От голода у меня закружилась голова, и я решила разжалобить тётеньку. Может, она даст немного денег. Я опустила глаза и сказала:

      – У нас очень бедная семья. Папа сильно болеет. У него сердечная недостаточность. И мама тоже болеет. У нас совсем нет денег. А им нужны лекарства. Мне некогда учиться, я вынуждена заниматься торговлей.

      Тётенька жалостливо посмотрела на меня.

      – Пойдём со мной, – пригласила она, – я тут недалеко живу, – и повела меня к себе домой.

      Когда мы сидели с доброй тётенькой в тёплой кухне, она угощала меня сырниками и коржиками, а мне почему-то кусок не шёл в горло, хотя до этого я была очень голодна. Она велела мне рассказать всё подробнее. Я так завралась, что чуть не расплакалась от страха. Тётенька, наверное, подумала, что я жалею своих родителей, погладила меня по голове и спросила, где я живу. Вот тут-то фантазия меня и подвела: я выдала ей свой настоящий адрес. Она проводила меня до своего двора и дала с собой коржиков.

      Как раз закончились уроки, и я пошла домой. На душе у меня было тяжело, даже ранец казался непривычно тяжёлым. А может, его тянули вниз завиральские коржики… Во дворе я отдала их мальчишкам.

      – Ну, как в школе? – с тревогой спросила мама, заметив мое несчастное лицо. – На уроках не шалила?

      – Нет, не шалила, – ответила я. Уж это-то была чистая правда.

      Пришёл Олег. Он был в панике. Оказалось, он сделал всё так, как я велела, но Юрий Михайлович спросил, кто звонит. А когда Олег ответил, что звонит Валентинкин папа, он попросил его (то есть папу) зайти в школу. Катастрофа! Мы опять сели думать. Олег сказал, что мне лучше завтра пойти на уроки и, раз терять нечего, снова соврать, будто я выздоровела, но нечаянно заразила папу. Ведь все болезни в основном заразные. Поэтому папа не сможет прийти в школу. А потом мы ещё что-нибудь придумаем.

      Так я и сделала. Юрий Михайлович вроде бы поверил и сказал:

      – Ладно, подождём, пока поправится.

      Всё-таки двойку по контрольной он мне почему-то поставил. Это было странно, но я, конечно, возмущаться не стала. Скоро папа будет проверять дневник. Как я покажу ему эти жирные двойки? Сколько ни прибавляй, четвёрки из них все равно не получится…

      Мы шли с Олежкой, и он давал мне всякие советы:

      – Скажи, что на тебя напали грабители и отобрали дневник… Нет, не поверят. Или поспорь с папой, сможет ли он расписаться с закрытыми глазами… Нет, опять не подойдёт. Или давай я пока дам тебе свой дневник?

      Но мне так надоело врать!

      – Дурак, он же может посмотреть на обложку! – крикнула я. А Олег обиделся и ушёл. Ну и пусть…

      Дома меня ждали неприятности. Мама затеяла стирку и увидела моё испорченное платье. Я нечаянно залила его папиной разноцветной тушью для чертежей, когда думала о природе и рисовала бабочек. Папа раскричался так сильно, что мама всё-таки за меня заступилась и сказала:

      – Сергей, сдерживайся. Ты в последнее время стал какой-то нервный.

      Папа снова закричал:

      – Это я-то нервный?! Другой бы на моём месте её