Изумрудный атлас. Джон Стивенс

обожаю! Мне будет очень больно с ними расстаться, но я скреплю свое сердце. Ведь я буду знать, что мои крошки попадут в такой замечательный дом!

      – Хмф.

      Миссис Лавсток наклонилась, чтобы получше рассмотреть детей, и голова лебедя тоже с любопытством подалась вперед.

      Скосив глаза, Кейт увидела, что ее брат с сестрой ошарашенно разглядывают птицу.

      – Я желаю сразу же предупредить вас, – объявила миссис Лавсток. – Я не потерплю от детей никакого беспорядка! Чтобы никакой мне беготни-прыготни, криков-визгов, громкого смеха, грязных рук и ног, грубостей и шалостей… – Каждый раз, когда миссис Лавсток называла нечто такое, чего не намерена терпеть, лебединая голова одобрительно кивала. – Также я не намерена мириться с пустой болтовней, трескотней, хиханьками, хаханьками и полными карманами. Терпеть не могу детей с набитыми карманами!

      – Ах, уверяю вас, миссис Лавсток, у этих деток никогда и крошки в карманах не бывает! – заверила мисс Крамли. – Ни крошечки!

      – Кроме того, я ожидаю…

      – Что это у вас на голове? – перебила Эмма.

      – Прошу прощения? – опешила дама.

      – Вот эта штука у вас на голове. Что это такое?

      – Эмма… – предупредила Кейт.

      – Я знаю, что это, – вмешался Майкл.

      – Не знаешь.

      – А вот и знаю.

      – И что же это? – спросила Эмма.

      Миссис Лавсток обратила вопрошающий взор на директрису приюта.

      – Мисс Крамли, это что здесь такое творится?

      – Ничего, миссис Лавсток, абсолютно ничего! Уверяю вас…

      – Это змея, – объявил Майкл.

      У миссис Лавсток сделался такой вид, словно ей неожиданно отвесили пощечину.

      – Это не змея, – возразила Эмма.

      – Змея, – отрезал Майкл, не сводя глаз с шляпы. – Кобра.

      – Но она же белая!

      – Наверное, она ее выкрасила! – Майкл посмотрел на миссис Лавсток. – Я угадал? Вы ее покрасили?

      – Майкл! Эмма! – прошипела Кейт. – Замолчите!

      – Я просто спросил, она ее покрасила или…

      – Ш-ш-ш!

      Некоторое время, показавшееся всем вечностью, было слышно лишь шипение воды в батарее да нервное пощелкивание пальцев мисс Крамли, сплетавшей и расплетавшей руки.

      – Никогда, за всю мою жизнь… – наконец начала миссис Лавсток.

      – Моя дорогая миссис Лавсток! – дернулась мисс Крамли.

      Кейт понимала, что должна что-то сказать. Если у них еще осталась хотя бы слабая надежда на то, что их не выставят отсюда, то нужно было немедленно постараться все загладить. Но гостья не оставила ей такой возможности.

      – Я понимаю, что не следует ожидать многого от сирот…

      – Мы не сироты, – перебила Кейт.

      – Прости?

      – Сироты – это дети, у которых умерли родители, – пояснил Майкл. – А наши живы.

      – Они вернутся за нами, – добавила Эмма.

      – Не обращайте на них внимания, миссис Лавсток! Не обращайте внимания.