День Нордейла. Вероника Мелан

понимали друг друга без слов. Но говорить с Дрейком – как пить вино: всегда по-новому, всегда наслаждение.

      – Значит, пришло время новых уроков, Ди. Спокойно существуют только покойники.

      Я невесело улыбнулась. А после соскользнула с кресла – перебралась на соседнее, на теплые колени. Обняла Дрейка руками за шею, уткнулась своим носом в его шею.

      – Спасибо, что спас меня сегодня.

      – Я спасу тебя от любого человека. И не человека.

      И вновь спокойно, мирно. Чуть отъехал в сторону лежащий на сердце камень. Вероятно, удивительно, но именно в такие моменты – моменты опасности – я особенно сильно ощущала, что мы – команда.

      – Ты только… не рискуй так.

      «Не было выбора».

      И не было надобности повторять эту фразу вслух – он знал. Но волновался.

      Никто не желает треснуть по швам дважды, а Дрейк, когда на Уровне «F» случился момент моей смерти, уже однажды это сделал. Он молчал об этих ощущениях, но никогда о них не забывал.

      – Со мной все хорошо.

      Хорошо. Относительно. Если бы не скребли на душе кошки от того, что первый бой и выигран, но осталась еще Бернарда-дрянь, испортившая близким людям жизнь. И они до сих пор верят…

      – Ты чего?

      Дрейк уловил мою печаль, и я тяжело вздохнула.

      – Надо как-то объяснить им,… что это была не я. Что я не стирала карты, не травила Халка, не собиралась забирать Хвостика.

      – Оставь это мне.

      Он всегда приходил мне на выручку: подставлял мощное плечо, опускался на колени, целовал в щеку и мягко просил подождать. Решал проблемы, выручал, никогда не оставлял без своей теплой ладони. Параллельно учил, наставлял.

      Он любил.

      Возможно, что-то в этой жизни прошло мимо меня, но уникальная возможность познать любовь настоящего мужчины мне все же выпала. И моя благодарность не знала границ.

      – Они думают…

      – Т-с-с-с….

      Теплые ладони, гудение которых я все еще ощущала, несмотря на проведенное вместе время, гладили мои волосы, касались уха, шеи. Прижатые к виску губы; биение двух сердец, время на одной волне.

      Он знал все нежные слова, которые я когда-либо захочу сказать, а я кожей ощущала его ласковые мысли.

      – Мы справимся, Ди, не волнуйся. Мы со всем справимся.

* * *

      – Дрейк, а что было в той камере? Может, это даст ответ на вопрос – кто это был?

      – Нет.

      Шепот в темноте. Густой мрак спальни; мягкие простыни. Перестук капель по листьям за окном.

      – Там ведь были какие-то живые клетки?

      – Да. И это еще больше меня запутывает.

      – Почему?

      – Потому что в камере под номером «3261» хранится сперма.

      От удивления я на некоторое время перестала дышать и так широко раскрыла глаза, что, сфотографируй меня сейчас со вспышкой, можно было бы над фото хихикать всю жизнь.

      – Чья?

      – Людей, которых ты знаешь.

      Сверкнула молния. Через несколько секунд в отдалении прогрохотало.

      – Каких… людей?

      – Мака, Дэлла, Аарона… всех.

      – Ты