Василиск. Феликс Бенедиктович Сарнов

тебе Иван Василич, профессию поменять, как в том фильме?

      – А раскрываемость тебе Ивлев давать будет? – равнодушно протянул Хруст. – Ну и дуб же ты тогда, Василий Иванович, как в том анекдоте.

      – Раскрываемость? – Рубец картинно поднял брови. – Ах, раскрыва-а-емость, – он хлопнул ладонью себя по лбу. – Как же это я упустил. Какой же я и впрямь дуб, честное слово. Хрусталев же раскрыва-а-емость дает. А что восемь жмуров на земле за три недели, так это – тьфу, семечки. Это у Хрусталева – ничего, верно?

      – Верно, – кивнул Хруст. – Ты закончил?

      Рубцов вздохнул, посмотрел на Ивана и… Усмехнулся.

      – Закончил.

      – Тогда говори, зачем звал?

      Рубцов опять вздохнул, помолчал и спросил:

      – Копчика видел?

      – Видел.

      – С экспертами говорил?

      – Говорил. Все та же муть.

      – Укусы-собаки-маньяки?

      – Что-то вроде.

      – Копчика – собаки? Ты сам-то в это веришь?

      – Нет, – подумав, сказал Хруст.

      – Так что же? Или – кто? Ты сам-то хоть что-нибудь думаешь? Ну, хоть какие-то… А? – Рубцов почти заискивающе, почти робко заглянул Ивану в глаза.

      – Ничего, – холодно и твердо сказал Хруст, не отводя глаз от взгляда полковника и не позволяя себе мигнуть. Он хорошо знал Рубцова, знал какой жесткий и въедливый мозг скрывается за этим робким взглядом и другими подобными приемами. И не мог позволить себе расслабиться, потому что стоило хоть чуть-чуть дать слабину, хоть на секунду… Он не ошибался.

      Робкий взгляд Рубца мгновенно сменился очень жестким и холодным прищуром

      (словно с добродушно забавной мордочки хомяка вдруг глянули глаза другого зверя… с о в с е м другого…)

      и уже совсем другим тоном, другим голосом

      (вилка о нож… или нож по стеклу…)

      полковник спросил:

      – Ты правда ничего мне не хочешь сказать? Или может быть… не можешь? Тогда хотя бы это скажи – я пойму.

      (не только мозг, у него интуиция, как у… но все равно, будь ты хоть кем угодно, а… Не поймешь! Я с а м не понимаю…)

      – Нечего говорить, Вася, – слегка разве руками Хруст. – Я бы рад, но… Нечего.

      – Дятлов своих шерстил? – помолчав спросил полковник.

      – Угу. Ноль.

      – Не хотят, – оживился было Рубцов, – или?..

      – У меня не захочешь, – усмехнулся Хруст. – Или. Не знают. Хотя мандражик имеет место, и не показушный, но… Просто не в теме.

      – Значит, глухо – со всех сторон?

      – Пока да.

      – Что ж… Радует слово пока.

      – А меня – не очень, – пробормотал Хруст. – Это я больше… из вежливости.

      – Вот как? – задумчиво протянул Рубцов. – Странный ты какой-то стал, Ваня… Ну, ладно, даже если и есть что-то… ты все равно не скажешь. Пока – не скажешь, – он подмигнул Хрусту, полез в ящик стола и достал оттуда какой-то исписанный листок бумаги. – Вот тебе адресок одной конторы… НИИ какой-то сраный, в общем, не важно. Подъедешь, встретишься с