Охотники на снегу. Татьяна Алфёрова

был пьян в задницу! – деликатно возразила Викуся.

      – А почему надо делать скидку на пьянство? – трезво возразила подруга и безо всякого перехода, как это случается у барышень, предложила немедленно встретиться и отправиться в церковь, потому что ей приснилась покойная бабушка: необходимо как можно скорей поставить свечку и подать записку «О упокоении». Вика согласилась, идея выглядела завлекательно: она и сама может поставить свечку. Попросит об исполнении желаний – вдруг подействует?

      Володя и жена

      – Благоверный! – позвала мужа Леся. Она энергично помешивала в пятилитровой кастрюле ароматное варево, поварешка норовила увязнуть, и потому настроена была Леся не в меру решительно.

      – Иду, благоверная, – отозвался Володя и протиснулся в кухню наполовину.

      – Ты знаешь, я не ханжа. Я вообще кроткая терпимая гражданка.

      – Знаю-знаю! – Володя ненадолго задумался. – Это ты про Алика с Викусей? Ну подумаешь, загулял джигит, что ж теперь… Женская доля, она, вишь, такая. Что же мне его с подругой и в дом не пригласить, если ты с женой знакома, – пошел в наступление Володя.

      – В лапшу тмин положить? Рискнем?

      – С ума ты спрыгнула? Какой тмин, к свиням собачьим! Шкварок нажарь, раз мяса нет! Так что про Алика с Викой-то?

      – А что такого, эстонцы всё с тмином едят. Да я про этого самого Валеру. Чтобы этого охряпка ты больше в семейный дом не приводил ни под каким соусом! Хотя бы и водочным! Чтобы ноги его здесь больше не было! Чтобы я никогда ни единым глазом про него не слышала! – распалялась кроткая жена, путая фигуры речи.

      – О господи, благоверная, как ты меня напугала, я уж думал, ты про Вику! Вроде как закоснела в супружеской однобокости. Да с легкостью и удовольствием! Он действительно мутный, этот Валера.

      – Пошел прочь, Чубайс! – закричала Леся рыжему коту, вспрыгнувшему на стол и умильно сощурившемуся на кастрюлю. – Он не мутный, он Каин.

      – Он – что? – изумился Володя, подхватывая кота на руки; кот вырывался, демонстрируя оскорбленную невинность.

      – Остатки печенки ему, скотине, скормила, даже тебе не оставила, а еще к лапше подбирается, как есть Чубайс. Каин он!

      – Кто – Чубайс? – дурашливо переспросил опора и надежа, деликатно почесывая кота под горлышком.

      Множество рыжих котов носило эту кличку, утверждая популярность современного рыжего политика и любовь народа к симпатичным аферистам. Хотя политик аферистом мог и не быть, этим качеством его выделяла общественная провокационная любовь.

      – Валера твой – Каин! Чтоб тебе всю жизнь лапшу с тмином есть, если еще хоть раз его приведешь!

      – Это аргумент, это серьезно. Благоверная, я пошел вычеркивать его имя из списков живущих. Ну хоть лука пожарь, если шкварок нет. Тряхни состраданием. Все, удаляюсь! Царствуй!

      Весело закатился дверной замок: запах лапши привлек очередных гостей.

      Вика, Света и Алла. Вторник

      Служба шла давно, и Вика чувствовала себя неуютно. Когда