Русская удаль. Сборник рассказов – 3. Александр Леонидович Миронов

вот дорогой товарищ упалнамоченый, в смысле представитель вы наш, будете когда в Волгограде в этом самом будь он неладен «Ростиславе» и вам будут передавать наши денежки, то поимейте нас в виду, меня и мою Марью Филиповну. Я не хочу ее хоронить заранее, но сам посуди – лежмя лежит и врачи без денег к ней не хотят подступаться, то ись лечить. А без лечения и нужного ухода долго ли она протянет. Так вот дорогой товарищ упалнамоченый, будь так любезен, то ись будь с понятием, и когда получишь деньги то пожалуста поимей нас с молодкой в виду. Верни нам наши пять тыщ рублей. Они нам если что на похороны очень даже сгодятся. Хотя конечно сичас на такие деньги разве что мышь похорониш. Но всетки деньги, жалко.

      Ещо раз напоминаю. Я Пал Палыч. Тот кто стоял у окна с палочкой и вы мне дали сигаретку покурить. Я не курю и сигаретку не скурил, сберег. И как только вы привезете нам денежки пять тыщ рублей, я вам ее верну. Берегу ее от сырости.

      Могу ещо сказать, что я инвалид второй группы имею два ордена. Один Красной Звезды а другой Отечественной войны, его получил в 45 году за польский город Краков. И ещо две медали: одну за 41 год, другую за 44 год, «За отвагу» называются. На производстве так же имел одни благодарности.

Досвидания.С бальшим уважением к вамгосподин хорошийПал Палыч Кукарекин.

      Написав письмо, Пал Палыч ещё раз-другой перечитал его, кое-где внёс правки и сложил листочек вчетверо. Аккуратно пригладил места сгибов кулаком и понёс в прихожую. Там висел его выходной, полинявший от времени, пиджак с двумя орденами, двумя боевыми медалями и десятком юбилейных. На следующий сход он пойдёт в нём. Во внутренний карман его он и вложил письмо.

      Пал Палыч возвращался в комнату несколько приободрённый, и подмигнул своей молодке, Марии Филипповне.

      2002г.

      Мореман

      – Ну, Мореман, всё, капут, – сказал мастер Петров, рослый загорелый парень. При слове «капут» он легко хлопнул по плечу деда, прозванного Мореманом за редкую должность шлюзового. – Теперь живи на заслуженном отдыхе.

      Внизу рабочие цепляли трос за ставни шлюза. Один из них стоял на берегу и подавал сигналы трактористу.

      – И зачем шлюзу выдираете? – едва ли не плача, спрашивал Мореман. – Пущай бы стояла…

      – Она своё отслужила.

      – Пошто это отслужила? А озеро? Оно ить всем нужно. Да, поди, ищо сплав будет, бревё-о-он-то тьма-тьмущая по берегам реки валятся?

      – Нет, дед. Весь нужный лес сплавили, а этот… – Петров махнул рукой, дескать, мелочи.

      Под мостом затрещали доски, заскрипели штыри, скобы, наконец, направляющие лопнули, и ставни шлюза выскочили из пазов. Вода с шумом устремилась под мост, и гладь залива стала опадать на глазах.

      – Здря вы эдак-то. Ох, здря-а… – сокрушённо качал головой дед Мореман, сморщив, как губку, испещрённое старостью лицо.

      – Что