Портрет рассказчика. Игорь Алексеев

линия Онегина – история страданий пустого и эмоционально нестабильного человека, совершившего убийство, а Татьяна – здоровое начало в развитии, отказ от прежних заблуждений. Онегин в ногах у Татьяны в финале – это завершение основных сюжетных линий повествования, это достоинство Татьяны и ничтожность Онегина, это итог всему.

      А про сюжетную линию Музы напишем как-нибудь потом.

      Онегин и Ленский

      Попытаемся установить, какого поэта и какую ревность имел в виду Лермонтов в своих строчках:

      Как тот поэт, неведомый, но милый

      Добыча ревности глухой.

      В мае 1820 года в деревню переезжает Онегин.

      (2-VI)

      В свою деревню в ту же пору

      Помещик новый прискакал

      И столь же строгому разбору

      В соседстве повод подавал.

      По имени Владимир Ленский,

      В деревне Онегин знакомится и сближается с Ленским – ровесником и новым помещиком, недавно унаследовавшим свое имение. Главные слова здесь «помещик новый». Владимир был соседом Лариных, он рос рядом с Ольгой, но новым помещиком он стал только в 1820 году, – вероятно, достигнув совершеннолетия.

      (2-XII)

      Богат, хорош собою, Ленский

      Везде был принят как жених;

      Таков обычай деревенский;

      Все дочек прочили своих

      За полурусского соседа…

      Ленский получил некоторое образование в либеральном Геттингене и прослыл за полурусского у местных острословов. Поначалу никто из соседей не догадывался о планах женитьбы Владимира и Ольги, его везде принимают как возможного жениха для своих дочерей на выданье. Ленские-Ларины держали свои намерения и секреты в тайне от всех.

      Пушкин создает Ленского с большой долей иронии и без какой-либо идеализации. В голове Ленского стоял плотный розовый туман, вполне естественный для 17-летнего поэта:

      (2-VIII)

      Он верил, что душа родная

      Соединиться с ним должна,

      Что, безотрадно изнывая,

      Его вседневно ждет она;

      Он верил, что друзья готовы

      За честь его приять оковы

      И что не дрогнет их рука

      Разбить сосуд клеветника;

      Что есть избранные судьбами,

      Людей священные друзья;

      Что их бессмертная семья

      Неотразимыми лучами

      Когда-нибудь нас озарит

      И мир блаженством одарит.

      А стихи с тем же розовым туманом не отличались зрелостью или оригинальностью:

      (2-X)

      Он пел любовь, любви послушный,

      И песнь его была ясна,

      Как мысли девы простодушной,

      Как сон младенца, как луна

      В пустынях неба безмятежных,

      Богиня тайн и вздохов нежных;

      Он пел разлуку и печаль,

      И нечто, и туманну даль,

      И романтические розы;

      Он пел те дальные страны,

      Где долго в лоно тишины

      Лились его живые слезы;

      Он пел поблеклый жизни цвет

      Без малого в осьмнадцать лет.

      (2-XIII)

      Сперва