Портрет рассказчика. Игорь Алексеев

негой и тоской,

      Алкало пищи роковой;

      Давно сердечное томленье

      Теснило ей младую грудь;

      Душа ждала… кого-нибудь,

      (3-VIII)

      И дождалась… Открылись очи;

      Она сказала: это он!

      Увы! теперь и дни, и ночи,

      И жаркий одинокий сон,

      Всё полно им; всё деве милой

      Без умолку волшебной силой

      Твердит о нем.

      Но для Татьяны Онегин оказался самой первой любовью. Пушкинская ирония «открылись очи» не должна мешать – Татьяна влюбилась как раз вслепую, увидев Онегина всего один раз, только потому, что ей подошел срок. В этом романе реализм, физиология и календари играют далеко не последнюю роль.

      (2-XXIX)

      Ей рано нравились романы;

      Они ей заменяли всё;

      (3-X)

      Татьяна в тишине лесов

      Одна с опасной книгой бродит,

      Она в ней ищет и находит

      Свой тайный жар, свои мечты,

      Плоды сердечной полноты,

      Вздыхает и, себе присвоя

      Чужой восторг, чужую грусть,

      В забвенье шепчет наизусть

      Письмо для милого героя…

      В июне 1820 года 13-летняя Татьяна пишет свое письмо-признание Онегину по книжным шаблонам, находясь под сильным влиянием прочитанных ею книжек для взрослых и представляя себя женой и матерью. Обратный перевод ее текста на язык оригинала, проведенный В. Набоковым, и привязка фраз из него к реальным романам конца XVIII века, показали, что все ее письмо, наивная детская попытка привлечь Онегина, – непроизвольные заимствования и компиляция из французской и переведенной на французский прозы того времени, разной по литературным достоинствам, что собственных суждений у нее еще не было. Она написала точно как думала, а думала только так, как было в книжках. Следует иметь в виду, что для 13-летней девочки Татьяна добилась удивительно многого, причем, самостоятельно. Ее няня, из крестьян, вряд ли могла привить Татьяне любовь к чтению и литературе, ставшей в дальнейшем хорошей, надежной основой ее миропонимания.

      (3-XXXVII)

      Татьяна пред окном стояла,

      На стекла хладные дыша,

      Задумавшись, моя душа,

      Прелестным пальчиком писала

      На отуманенном стекле

      Заветный вензель О да Е.

      (4-XXIII)

      Здоровье, жизни цвет и сладость,

      Улыбка, девственный покой,

      Пропало всё, что звук пустой,

      И меркнет милой Тани младость:

      Трудно представить, что ее влюбленность и вензеля Онегина, которыми Татьяна разрисовывала запотевшие окна в доме, укрылись от внимания матери, Прасковьи Лариной. Прасковья, сама пережившая в молодости несчастное увлечение Грандисоном, должно быть, хорошо понимала состояние дочери.

      (4-XXIV)

      Увы, Татьяна увядает;

      Бледнеет, гаснет и молчит!

      Ничто ее не занимает,

      Ее души не шевелит.

      Качая важно головою,

      Соседи шепчут меж собою:

      Пора, пора бы замуж ей!..

      Переживания Татьяны не укрылись от внимания