Кофе на троих (сборник). Андрей Виноградов

причину его переменчивых настроений и отчаянно вынуждала Олега самого назвать ее. Даже выставила на видное место какую-то китайскую безделушку.

      – Господи, какой китч…

      – Это подарок, кот машет лапой и приманивает удачу… Китайский фэн-шуй…

      – А у японцев это – Манеки-нэко, кошка, призывающая счастье. Одна из легенд связывает ее происхождение с публичным домом.

      – Это ты к чему?

      – Исключительно к сведению, для развития кругозора.

      – Вообще-то это китайская штучка, сказали, что из Шанхая…

      – Ага.

      С огнем играла. Проще простого было звякнуть в аэропорт и полюбопытствовать, откуда же в самом деле прилетела подруга… Олег же, расточительно отмахиваясь от не самых изощренных Эвиных «подсказок» и отнекиваясь от расспросов («Ну Олли, ну что с тобой? Почему ты мне не рад? Ты не рад? Я же чувствую…»), сослался на ссору с отцом, без подробностей, трудные переговоры с бывшим работодателем, задолжавшим круглую сумму, тоже вскользь и нехотя, ни в какие детали, как было раньше, вдаваться не стал.

      – Не сейчас, дорогая. Может быть, позже. Но не сейчас.

      Эва чувствовала, что права в худших опасениях. «А что, если он быстрее, чем я добралась, сообразил аэропорт набрать и узнать, откуда прилетел самолет? Не мог не насторожиться, что так упорно я прошу его меня не встречать! Не мог. Чего я ему наплела? Пробки, документов у него на мою машину нет, штрафы не оплатила… Детский сад какой-то. Будто раньше его такие пустяки останавливали. А в этот раз на тебе – остановили. Он ведь классно соображает. Так ли уж классно? Мог бы в таком случае и раньше сообразить, что к чему. А ведь проскакивало все, без проблем проскакивало. Интересно, если я права, то как долго он сможет терпеть?» Вышло долго, до сих пор. И, похоже, пределу терпения не было. В том случае, если Эва была права. «Или он ангел. Или ему от меня что-то нужно. Деньги? Но как он до них дотянется? Да никак! Все же проще было бы, устрой он скандал с битьем посуды». Только посуды. Эва никому не простила бы даже намек на рукоприкладство. На третий день после ее возвращения все как-то образовалось и стало как раньше. Только кошку убрать Олег попросил: «Раздражает». И Эва не стала противиться, хотя мысль о «хирургическом вмешательстве в процесс» всё же мелькнула: «Кто он мне?» Озарение стало ей ответом. Боже, как благодарила она его за эту мысль, подсказавшую ключ к происходящему: «А я ему кто, чтобы предъявлять права?»

      Наверное, поэтому ей и удалось скрутить, пересилить, спеленать безумную ревность, рухнувшую на нее с небес, подмявшую под себя после сценки, что случайно застала и запечатлела, впитала в себя всем своим естеством в кондитерской, отравилась ею… Эва справилась. И здравомыслие тут же заняло место горячности. Она отбросила мысль уличить Олега во лжи, хватило и произнесенного про себя «Врешь ты, мой распрекрасный, как конь деревянный» (интерпретации присказки допускались). А всего-то причины: убедила себя, что самой ей жить так, как она