Горбовский. Марина Алексеевна Зенина

сдавила их тела безжалостно и плотно.

      – С праздником, – сказал Матвей.

      – Спасибо, – Марина постаралась отстраниться, но Бессонов успел стиснуть ее и не давал высвободиться.

      – Пусти, Матвей, ну? Не нужно этого.

      – А помнишь, год назад, мы вместе ходили на парад? Стояли с тобой вот так, в обнимку, и украдкой целовались. Помнишь, как нам было хорошо?.. – мечтательно спрашивал Матвей, не обращая внимания на сопротивление.

      – Хватит, – рванулась Марина, – все кончено. И уже давно.

      Но Матвей был намного сильнее, к тому же стоял позади, в выгодной позиции для захвата.

      – Да ты успокойся. Не дергайся. Вспомни, как ты меня любила. Я даю тебе время вспомнить.

      Марине было противно, но и слишком стыдно, чтобы звать на помощь в огромной толпе людей. Из-за шума бронетранспортеров на ее брыкания мало кто обращал внимание.

      – Пусти. Хуже будет.

      – Откуда ты можешь знать, насколько мне плохо без тебя? Хуже не будет – мне и так паршиво.

      – Отпусти, мне это гадко.

      – Нет. Я хочу обнимать тебя, как раньше. Я хочу быть с тобой.

      – Я не хочу!

      – Ну и что?

      – Я не люблю тебя!

      – Ну и что?.. – почти безумно спросил юноша.

      – Да пусти же ты меня! – крикнула Марина и стала отчаянно вырываться, размахивая ногами и задевая людей.

      Возню в толпе заметил омоновец из оцепления. Покинув пост, он вошел в человеческое месиво, повторяя громогласно: «Дорогу, разойдись, разойдись!» Люди неохотно, но расступались перед человеком в форме, и тот быстро пробрался к нарушителям порядка. Увидев омоновца, Матвей разжал руки. Марина мгновенно развернулась и метко ударила его по лицу, затем сделала шаг назад, насколько это позволяла толпа. Бессонов схватился за нос и тоже отступил на шаг, но поток людей был слишком плотным, и сбежать не удалось. Омоновец, не нуждаясь в прояснении ситуации, отстранил девушку себе за спину. В два шага он оказался около Матвея, схватил его за шиворот, встряхнул как следует и куда-то увел.

      Стиснув зубы, Марина Спицына покинула демонстрацию. Как она ни храбрилась, а теперь ей было действительно страшно. Она хорошо знала Бессонова, знала, что если этот человек переступает черту, то потом его уже нельзя будет остановить. И отныне эта черта пройдена, теперь-то точно надо начинать бояться и заботиться о своей безопасности. Матвей будет идти к своей бессмысленной цели любыми средствами. Он не сдастся вот так – это не в его стиле. Скорее он покалечит ее, лишь бы она к нему вернулась. И самое плохое во всей ситуации в том, что искать защиты не у кого. Отцу до этого дела нет. А кто остается?.. Она одна, сама по себе. Извечно – сама по себе.

      По пути домой Марина позвонила тете и обо всем рассказала. Изначально она не собиралась этого делать, но эмоции взяли над ней верх. Та порывалась приехать, но Марина ее отговорила. Кое-как ей удалось подавить всхлипывания во время телефонного разговора. Бдительность тети