Год жизни. Владимир Васильев

некстати нависший справа, и целая кварта пива выплеснулась ему на голову.

      Слова застряли в горле под дружный хохот окружающих. Клим зажмурился; он стоял у стола мокрый, жалкий и растерянный. В плотном хоре смеющихся отчетливо выделялся голос Максаря.

      «Черт бы побрал этого поваренка», – с досадой подумал Терех, оборачиваясь. Рука его напряглась для дежурной оплеухи. Глаза щипало от крепкого пива.

      Обернувшись, он чуть не утонул во взгляде огромных зеленых глаз с потрясающе длинными ресницами.

      Поваренок стянул с головы колпак и целый водопад огненно рыжих волос хлынул по плечам.

      – Извини, – сказал поваренок. Вернее сказала, ибо это была девушка. – Я не ожидала, что ты встанешь…

      Рука Клима опустилась сама собой. Надо было выкручиваться.

      Он провел ладонью по своей щеке, задумчиво лизнул и заметил:

      – Доброе пиво! Принесешь еще?

      За столом снова грянул хохот, на этот раз – одобрительный. Кто-то даже хлопнул его по плечу, мол, молодец парень! Не растерялся.

      Девушка, не понимая, хлопала глазами. Она ожидала брань, а не шутку.

      – Ты что, помыться решил? – ехидно встрял Максарь.

      Клим молча взял кружку из руки соседа, нарочито медленно обошел стол и остановился рядом с белолицым.

      – Я из Теннона, – негромко сказал он. – Служил там в охране. И вот что думаю по поводу твоих слов…

      Клим опрокинул кружку точно над макушкой Максаря, пиво залило его кудри и потекло на куртку. Максарь разинул от неожиданности рот, потом с проклятием вскочил. Меч его рванулся из ножен.

      Клим обнажил свой лишь на миг позже.

      – Это еще что? – загремел вдруг властный голос. Клим скосил взгляд, не желая упускать Максаря из поля зрения.

      У столика стоял седой. Усы его топорщились, как у рассерженного кота.

      – Хорошо же ты начинаешь службу, – жестко сказал он Климу.

      Еще несколько секунд седой мрачно глядел то на Максаря, то на Тереха.

      – Отведи их, пусть умоются, – велел он девушке, теребящей поварской колпак. – Живо.

      – А вы, – обратился седой к белолицему и Климу, – если сцепитесь до завтра, заказывайте отпевал.

      Максарь, скрипнув зубами, вогнал меч в ножны и, не глядя на Клима, пошел вослед девушке куда-то за стойку у дальней стены. Терех последовал за ним, тоже убрав меч.

      Они по очереди умылись в большой дубовой кадке. Максарь утерся полотняной салфеткой, швырнул ее на пол и вышел вон, все так же избегая смотреть на Клима. Девушка подала вторую салфетку Климу, и негромко предупредила:

      – Берегись его.

      Клим подал ей мокрую салфетку.

      – Спасибо.

      На секунду он поймал взгляд ее умопомрачительно зеленых глаз и повторил:

      – Спасибо.

      Клим хотел спросить, как ее зовут, но почему-то не решился.

      Когда Терех вернулся в зал, его окликнул Гордей:

      – Эй, парниша! Пойдем со мной.

      Клим повиновался. Они вышли на площадь. Часы на башне пробили десять – всего час минул с тех