Долгое прощание. Георгий Александрович КАЮРОВ

окну скользнуло. Вон в окне! – вскрикнула Катя. – Она смотрит. Бежим.

      Он тоже заметил. Ужас сдавил голову Можайскому, и перехватил дыхание. В мгновение они были в комнате Людмилы Ивановны. Между ногами проскочила Жучка.

      – Где этот выключатель? – нервно шаря по стене, охрипшим от перенапряжения голосом, спросила Катя.

      У Можайского и самого руки тряслись. Он тоже долго не мог найти выключатель, то и дело, сталкиваясь с прохладной девичьей ладонью. Леонид Михайлович поймал Катину руку, и они вместе остановились на выключателе. Наконец свет озарил комнату, и лунный лоскут на полу пропал. Леонид Михайлович резко притянул к себе девушки и, крепко сжал в объятиях.

      – Ты чего? – не поняла Катя, пытаясь высвободиться из несвоевременных прихотей.

      – Не оборачивайся, – прошептал Можайский, обезумевшим взглядом уставившись в пол, за спину Кати и ещё крепче её удерживая.

      В двух шагах от окна лежала с полураскрытым ртом и мутными глазами Люся.

      Возле её лица чернела лужа крови; красноватая густая жидкость дотекла до валявшегося, недалеко от покойной, одеяла и расползлась в две стороны. Рядом с покойной лежала Жучка, устроив морду на откинутую в сторону руку и косясь в сторону дверей.

      Назову тебя Марией

      Рассказ

      Мрак и темень Ога не пугали. Он не ощущал космического холода и не страшился высоты. Его забавляло, когда в самолётах, стюардессы объявляли пассажирам:

      – Наш полет проходит на высоте десять тысяч метров. Температура за бортом минус шестьдесят семь градусов по Цельсию.

      – Кто такой Цельсий или что это такое? – озадачивался Ог, многозначительно скрещивая руки на груди, но, не вспомнив, по-доброму покачивал головой: – Так тому и быть, – выводил он одними губами, то ли соглашаясь, то ли забавляясь. – Пусть люди развлекаются.

      Сегодня Ог решил провести досуг среди людей. Оглядел его со всех сторон этот ярко освещённый солнцем шар, выбрал место потише и, облачённый простым работягой, спустился в самый центр вечернего мегаполиса.

      Ог разместился неподалёку от большого, красочно освещённого здания. Афиши, с обеих сторон его фасада, мигали разноцветными огнями. Люди, либо парами, либо шумными компаниями пробегали несколько ступенек и устремлялись внутрь здания. Огу нетерпелось присоединиться к ним. Его раздирало любопытство – куда же они спешат. Ему, вдруг, захотелось вот так же как эти простые люди с задором пробежать по ступенькам, звонко хохоча и даже подержать кого-то за руку. Но что-то удерживало Ога и он, в нетерпении топтался в своём укрытии. Утешаясь тем, что видеть радость и счастливые улыбки на лицах людей, для него – Ога, куда дороже, чем самого себя наградить человеческими слабостями.

      В глубине здания прозвенели три коротких звонка. Одиночные посетители встрепенулись, ускорили шаг и несколько пар молодых людей, на ходу снимая с себя верхнюю одежду. На какое-то время вокруг всё стихло. Даже яркая люминесценция, показалось Огу, загрустила. Он огляделся, решаясь