Аратта. Книга 1. Великая Охота. Мария Семёнова

может, это я виноват? – выступил побледневший Мазайка. – Я глину под плотиной копал…

      – Она, она, – уверенно повторила ведунья. – Я вижу. У нее отравленная кровь, или сами не чуете? Да что я спрашиваю, куда вам…

      По толпе пронесся ропот. Кирья невольно съежилась под злобными, испуганными и неприязненными взглядами. Да и какие они ей сородичи? Даже Дядьки не смотрели на нее так недобро!

      – Погоди-ка, ведунья, – выступил вперед Толмай. – Сейчас я ребят попытаю. Вы были утром на городне, когда нахлынула вода?

      – Были, – признался Мазайка.

      – И что там делали? Рыбу ловили?

      Мальчик помотал головой.

      – Я новую сойку лепил. Кирья рядом сидела…

      – Просто сидела? – язвительно спросила Высокая Локша. – Не лги, отрок, я рыб спрошу, они мне правду расскажут!

      – Это правда!

      – Кирья, ты что скажешь? – повернулся к дочери Толмай.

      Девочка мрачно промолчала.

      – Что ты делала на плотине? – сурово повторил вопрос отец.

      – Ничего дурного она не делала! – воскликнул Мазайка. – Только один раз…

      Рука его сама дернулась к синей глиняной птичке, висящей на груди на кожаном ремешке.

      – А ведь говорят – не свисти у воды, не дразни водяниц! – первым догадался Учай.

      – Вот и выяснилось, – удовлетворенно кивнула Локша. – Она насвистела паводок! Верно говорю – на ней порча!

      Тут уж все шарахнулись от Кирьи, как от заразной, чтобы ненароком, не приведи боги, не коснуться. Кроме Мазайки, конечно, – тот лишь крепче сжал ее ладонь.

      А ведунья, повернувшись к Толмаю, властно сказала:

      – Отдай ее нам, большак. Вода под священными ивами все очищает. Даже отравленную кровь…

      Кирья попятилась, прижимаясь к Мазайке. Странное дело – еще утром она сама собиралась в кереметь и даже мечтала о том, как ведуньи примут ее к себе как одну из них. Но сейчас даже мысль о том, что добродея заберет ее и будет каким-то колдовством отмывать ее «отравленную» кровь, внушала ей ужас.

      – Батюшка, не отдавай меня, – прошептала она, умоляюще взглянув на Толмая.

      Вождь рода Хирвы нахмурился. Самоуправство добродеи в его селении не очень-то ему нравилось – пусть у себя в керемети распоряжается! Тем более речь шла о его дочери. Он заметил и быстрый взгляд Мазайки, брошенный в сторону леса, и то, что в руке мальчик все еще держал свой звериный манок… Толмай поднял голову и поглядел на восход, где, скрытые ночной тьмой, высились поросшие соснами крутые Лосиные Рога. День и ночь там, на самой вершине, нездешние голоса поют славу Варме, Господину Ветру…

      – Дай-ка мне ту свистульку, – велел он Мазайке.

      Тот послушно снял с шеи синюю сойку.

      – Посветите мне! – Большак перевернул птичку и указал добродее на знак вихря у нее на брюшке. – Вон оно!

      – Что там? – сварливо спросила ведунья.

      – Ты была права, знающая. Тут нужно слово богов. Но не в керемети. Водяницы тут ни при чем. Мы отведем детей в Дом Ветра, к Ашегу,