Аратта. Книга 1. Великая Охота. Мария Семёнова

с земли. На боку у него висела большая, пахнущая вяленым мясом сумка. – Думал, твой отец или кто-то из братьев тебя задержали…

      – А, им сейчас не до меня! – беспечно ответила девочка. – Братья весь вечер ругались и спорили, кто виноват в том, что размыло плотину. А сейчас все старшие в общинном доме – пришла важная жрица из Ивовой керемети, сказала, что желает говорить с большаком… Ох и чудно выглядит эта добродея, какие страшные у нее глаза! Я бы и сама ее послушала, но батюшка сказал, что меня туда не пустят.

      – Зачем она пришла? – пробормотал Мазай. Ему стало тревожно. Ясно, что паводок добрался до керемети и наверняка учинил разорение и там. Не вздумали бы жрицы обвинить в нем ингри…

      Он постарался выкинуть тревожные мысли из головы. Дядьки сразу же учуют и страх, и тревогу, а он должен быть уверен в себе и спокоен. Мальчик поглядел на небо, где в легких синеватых облачках сквозила луна. Нынче не время для споров – сегодня у него дело поважнее.

      «Если они зовут тебя, никогда не пропускай зов. Пропустишь раз, другой, а на третий раз Дядьки не позовут и сами не придут – так говорил дед Вергиз. – И уже не докличешься их…»

      Взявшись за руки, дети пошли по тропе среди сосен. Эта тропа была не слишком-то хоженой, хоть и очень древней, – она вела прямиком к Дому Дедов.

      Кирья никогда тут прежде не бывала, и теперь ей было не по себе. Именно сюда переселялись старейшие ингри, когда им приходил срок, – в тесные, замшелые бревенчатые избушки без окон и без дверей, поднятые высоко над землей, чтобы лесные звери не могли до них добраться и потревожить покой высыхающих костей. Вот тропа нырнула в темный овраг, сам по себе казавшийся вратами в подземный мир. С обеих сторон тропы топорщились раскидистые, в пол человеческого роста заросли папоротников – это колдовское растение, проросшее прямо из мира костей и корней, звалось у ингри «ложем умершего».

      Не просто так ингри хоронят своих мертвецов на деревьях – они возвращают их тела земле и лесу, а души – Мировому Древу. А уж дальше боги сами разберутся, куда пойдет душа. Добрая – в Крону и свет, вкушать золотые яблочки. Злая, дурная – к Корням, в перегной и тьму.

      Тропа вынырнула из оврага, пошла вверх. Кирья наконец разглядела в сумраке темные четырехугольные пятна на деревьях, и слева, и справа. Повеяло плесенью и тленом… Вот они, посмертные избы дедов. Страшное, молчаливое место! Даже ветер тут какой-то нездешний – словно дует из темных, полных чудовищ подземных лесов, где светятся во мраке их голодные красные глаза… И папоротники шелестят, слово шепчут злые наговоры…

      Ладони Кирьи вспотели, и она крепче сжала пальцы Мазайки.

      – Не бойся, – тихо проговорил он. Мальчик не раз и не два ходил ночью этой тропой и знал, что не мертвых следует им нынче опасаться. – Чего ты? Это же наши деды и бабки, они нас оберегают! Чуешь, как они смотрят на нас?

      – Да, – содрогнулась Кирья. – Мне кажется, я слышу их. «Ты чужая» – вот что они бормочут. «Зачем ты здесь? Уходи!»

      – Как же ты чужая? Опять злых девчонок наслушалась? Не выдумывай, – отмахнулся Мазай,