Константин Леонтьев. Ольга Волкогонова

Леонтьева с самого детства.

      За несколько лет до смерти Дурново Феодосия Петровна и ее сосед посадили в кудиновском саду два дубка – один был назван его именем, другой – ее[16]. Через несколько лет после смерти Василия Дмитриевича дуб, названный в честь Фанни, засох. Действительно, после смерти Дурново Феодосия Петровна изменилась – как будто какая-то часть ее души тоже умерла. Она вспоминала Дурново до самой смерти и, постарев, описала историю с двумя дубками, закончив ее горькими словами: «…а жизнь-то, жизнь моя! Становится невыносима; ни физических сил; – ни моральных; – ни утешения; – ни подпоры; – пора!!! А каково же и умереть одной, не имея при себе милого по сердцу человека»[17].

      Константин родился раньше срока, 13 января 1831 года, семимесячным. Роды протекали тяжело. Но уже на следующий день ребенка крестили в церкви Рождества Христова в селе Щелканове – поблизости от Кудинова. Крестными стали старшие дети – брат Александр и сестра Аннушка. Ребенок был очень слаб, и если бы не тетка Екатерина Борисовна (младшая сестра Николая Борисовича Леонтьева), которая нянчила Костиньку днем и ночью, он вряд ли бы выжил. Тетушка души в мальчике не чаяла и баловала его, как могла. Она была горбатой, своей семьи не имела, жила в Кудиново приживалкой, и Костинька стал для нее предметом обожания.

      Была и няня Матрена – безграмотная и «несколько злая», но умная женщина из дворовых. Мать принимала гораздо меньшее участие в жизни сына, пока тот был мал: она не слишком любила грудных детей. Феодосия Петровна кормила Константина грудью сама (как и остальных детей), но младенцем он не раз «переезжал» – она назначала ему разные комнаты в доме подальше от ее спальни, потому что Костя слишком громко и много плакал. Люльку переносили, и горбатая тетка с няней переселялись из комнаты в комнату следом за малышом. Одно время они жили даже в бане! Став взрослым, Константин не забывал о старой тетушке, пытаясь выделить ей хоть что-то из своих скудных средств… Сохранился и ее небольшой портрет карандашом, который Леонтьев выполнил с любовью. Но все-таки солнцем его жизни была мать, которая уделяла ему тем больше внимания, чем старше он становился. «Я так ее любил и так охотно на нее любовался!» – вспоминал Леонтьев.

      Вся жизнь мальчика вращалась вокруг Феодосии Петровны. С ней были связаны и его первые религиозные переживания: «Помню картину, помню чувство, – писал позднее Леонтьев. – Помню кабинет матери, полосатый, трехцветный диван, на котором я, проснувшись, ленился. Зимнее утро, из окна виден сад наш в снегу. Помню, сестра, обратившись к углу, читает по книжке псалом: «Помилуй мя, Боже!», «окропивши мя исопом и очищуся; омыеши мя и паче снега убелюся. Жертва Богу дух сокрушен; сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит!» Эти слова я с того времени запомнил… И когда мне было уже 40 лет, когда матери не было на свете, когда после целого ряда сильнейших душевных бурь я захотел сызнова учиться верить и поехал на Афон к русским монахам, то от этих утренних молитв в красивом кабинете матери

16

Когда у Феодосии Петровны родился сын Константин, в его честь тоже было посажено дерево посреди цветника. Из саженца получилось стройный серебристый тополь.

17

Леонтьева Ф. П. Два кудиновских дубка. С. 154.