Константин Леонтьев. Ольга Волкогонова

монархическим духом веяло… в Кудиновском доме, и чрезвычайно сильная моя любовь к моей в высшей степени изящной и благородной, хотя вовсе не ласковой и не нежной, а, напротив того, суровой и сердитой матери, делала для меня священными тех людей и те предметы, которые любила и чтила она»[8].

      В Кудиново у Феодосии Петровны был свой кабинет – «Эрмитаж», самая изящная и щеголеватая комната в небогатом доме. «…Эта комната казалась мне лучше всех; в ней было нечто таинственное и мало доступное и для прислуги, и для посторонних, и даже для своей семьи»[9], – вспоминал Леонтьев, описывая этот часто запертый на ключ кабинет. Окна в сад, обтянутые материей стены, цветы в вазах, граненый графинчик с духами, полосатый трехцветный диван в нише, книги… На стенах кабинета портреты – дети, государыня и еще три посторонних человека, которых Феодосия Петровна считала самыми близкими своими друзьями и благодетелями.

      На одном портрете был изображен молодой генерал «в латах, орденах» – Иван Сергеевич Леонтьев, двоюродный брат изгнанного во флигель мужа. Он умер 45-летним мужчиной в расцвете сил еще до рождения Константина, но тот с уважением относился к его памяти, помня рассказы Феодосии Петровны о том, как блестящий родственник не раз помогал их семье. Судя по всему, Иван Сергеевич восхищался красотой и умом Фанни, считая, что кузену незаслуженно повезло с женой. В Кудиново стояла подаренная им полупрозрачная белая ваза, которая озаряла комнату таинственным романтическим светом, если внутрь нее опускалась горящая свеча. Тогда на вазе заметной становилась надпись: Elle ne s’eteindra qu’avec la vie[10].

      На втором портрете – превосходной копии с акварели Э. П. Гау – была изображена пожилая дама в белом чепце с розовыми лентами – покровительница, Анна Михайловна Хитрово. Фанни изредка удавалось выбраться из дома, чтобы повидать благодетельницу своей быстро пролетевшей юности. Добрая, разговорчивая, наделавшая огромное количество долгов светская дама была той ниточкой, что связывала Феодосию Петровну с былым миром. Со временем, в воспоминаниях, этот мир стал представляться ей блистательным, – тем дороже были те, кто по-прежнему жил в нем. Отдав свою дочь Александру обучаться в Екатерининский институт, Феодосия Петровна приезжала в Петербург, чтобы навестить ее и вдохнуть воздуха своей молодости…

      А на третьем портрете был изображен один из соседей – Василий Дмитриевич Дурново. На акварели кисти известного художника Василий Дмитриевич был изображен цветущим мужчиной лет тридцати с небольшим в модном светло-коричневом сюртуке, золотых очках. Слегка вьющиеся на висках волосы, тонкое красивое лицо с нежным румянцем… В 1883 году Константин Леонтьев, размышляя о своей судьбе, напишет: «Отец мой (Василий Дмитриевич Дурново) умер в 1833 году. – Я его, конечно, не помню»[11].

      Константин Леонтьев не любил своего «официального» отца – на фоне благородной и изящной матери непомерно толстый, обрюзгший

8

Леонтьев К. Н. Рассказ моей матери об императрице Марии Федоровне. С. 360–361.

9

Там же. С. 553.

10

«Она угаснет (только) вместе с жизнью» (франц).

11

Леонтьев К. Н. Хронология моей жизни. //Леонтьев К. Н. Полн. собр. соч. и писем в 12 томах. Т.6, кн.2. С. 28.