Игра в классики. Русская проза XIX–XX веков. Елена Д. Толстая

романа шевелили их сердца, так это было им, право, в пользу, а не во вред[75].

      Для Льва Толстого Елена – литературный фантом, повлиявший, однако, на жизнь:

      Тургенев сделал великое дело тем, что написал удивительные портреты женщин. Может быть, таких, как он писал, и не было, но когда он написал их, они появились. Это – верно; я сам наблюдал потом тургеневских женщин в жизни[76].

      Удивительным образом, Добролюбов в этом по сути согласен с Толстым: Елена – это не лицо, а лишь возможность: «Дело в том, что как бы ни была плоха наша жизнь, но в ней уже оказалась возможность таких явлений, как Елена». Разумеется, «Елена – лицо идеальное», но

      основа ее характера – любовь к страждущим и притесненным, желание деятельного добра, томительное искание того, кто бы показал, как делать добро, – все это, наконец, чувствуется в лучшей части нашего общества[77].

      То есть Елена не существующий тип, а собрание желательных черт, воплощение неких чаяний, некой смутной «тоски по новым людям». А П. В. Анненков вспоминает даже, что светскому обществу, никогда не встречавшему таких женщин, Елена виделась какой-то аномалией:

      Многим из возражателей Тургенева казалось даже, что повесть, несмотря на свои русские характеры, яркие черты русского быта и мнения, способные возникать только на нашей почве <…>, принадлежит очень опытному, смышленому и талантливому иностранному перу[78].

      Так что писатели единодушно считали образ Елены в первую очередь литературным конструктом. Думается, однако, что это и так, и не так. Тургенев воплотил в нем не просто собрание идеальных черт или рекомендуемых прогрессивных «добродетелей». Он подробнейшим образом описал двадцатилетнюю женщину, используя наработки романтической литературной традиции в новых видах «психологического реализма». Эпоха реализма принесла с собой беспрецедентную экстенсивность текста, установку на подробность. Однако до сих пор никто еще не проанализировал интенции Тургенева: что говорит нам та или иная подробность в случае Елены? В настоящей работе я показываю, до какой степени отношение Тургенева к своей героине сложно и диалектично.

      Амбивалентности образа. Выразительность. Елена Стахова, героиня «Накануне», – третий женский персонаж в серии «тургеневских девушек» после Натальи Ласунской и Лизы Калитиной. Как и весь этот многоплановый, новаторский роман, изображение ее исключительно богато мифопоэтическими, культурными и идеологическими коннотациями. Вроде бы перед нами девушка того же типа, что Лиза и Наталья: она, как и они, бледна – «с бледным и выразительным лицом»[79]:

      Росту она была высокого, лицо имела бледное и смуглое, большие серые глаза под круглыми бровями, окруженные крошечными веснушками, лоб и нос совершенно прямые, сжатый рот и довольно острый подбородок (3, 31).

      Нового здесь – только острый подбородок и веснушки; что касается прямизны,

75

Григорьев Аполлон. Искусство и нравственность. С. 14–15.

76

Горький М. и Чехов А. Переписка. Статьи. Высказывания: Сборник материалов / Акад. наук СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького; Подгот. текста и коммент. Н. И. Гитович; Вступ. ст. И. В. Сергиевского. М.: Гослитиздат, 1951. С. 161.

77

Добролюбов Н. Когда же придет настоящий день? // Современник. 1860. № 1–2. Цит. по: Добролюбов Н. А. Когда же придет настоящий день. («Накануне», повесть И. С. Тургенева. «Русский вестник». 1860. № 1–2) // Добролюбов Н. А. Полн. собр. соч.: В 6 т. Т. II. М.: Гослитиздат, 1935. С. 224–225.

78

Анненков П. В. Литературные воспоминания. М., 1983. С. 423. Курсив автора. Далее во всех неоговоренных случаях курсив мой. – Е. Т.

79

Тургенев И. С. Собр. соч.: В 12 т. М., 1954–1958. Т. 3. 1954. С. 17. Далее все ссылки на страницы романа даются на это издание.