Снегозавр. Том Флетчер

из кресла.

      Раньше по утрам он с радостью вставал, садился в кресло и ехал в школу. Но те дни остались в прошлом. Теперь он просыпался, смотрел на свое кресло и печально вздыхал. А потом думал: какую гадость Бренда припасла на сегодня?

      Но самую крупную пакость она устроила однажды в пятницу, в начале декабря. В тот самый день, когда Снегозавр на Северном полюсе захандрил и печально смотрел на небо, с которого валил снег.

      В тот день Бренда не стала бросать в Уильяма палки и протыкать колеса булавками. Она использовала более мощное оружие.

      Слова.

      Бренда не упускала ни одной возможности превратить жизнь Уильяма в кошмар, и как только мистер Дрибблпот вышел на минутку из класса, в Уильяма тут же полетел новенький черный степлер. Он попытался закрыться тетрадкой, но бросок был таким сильным, что тетрадка ударила его в лицо, а степлер прибил ее прямо к его лбу!

      В классе как будто разорвалась смеховая бомба.

      И тогда Уильям почувствовал, что происходит нечто ужасное.

      Случилось то, чего он боялся больше всего.

      Он заплакал. И ничего не мог с этим поделать…

      – Ты что, плачешь? – на лице Бренды появилась широкая зловещая усмешка.

      – Нет! – соврал Уильям, вытер слезы и вынул скрепку изо лба.

      – Нет, плачешь, плачешь! Смотрите, Уильям на колесах расквасился! Плакса-вакса! – закричала Бренда, и все начали смеяться еще громче. Не потому, что это казалось им смешным, а потому что они боялись Бренду.

      – Плак-са, плак-са, – распевала Бренда. – Беги, поплачься мамочке!

      И тут в классе вдруг наступила тишина. По рядам пробежал шепоток. «Бренда не знает», – говорили дети.

      – Чего не знаю? – резко спросила она.

      – У него нет мамы, – сказал Фредди, самый высокий мальчик в классе, сидевший на последней парте.

      – Нет мамы? – переспросила Бренда.

      – Он с папой живет, – выкрикнула Лола, одна из тех, кто раньше дружил с Уильямом.

      Бренда минутку помолчала, а потом улыбнулась еще шире.

      – Что ж, жаль твоего папашу, – проговорила она, накручивая прядь своих прекрасных волос на карандаш. – Можете себе представить, каково это – жить с Уильямом на колесах? Это еще хуже, чем учиться с ним в одном классе и видеть его каждый день! А твой бедный папочка должен еще везде тебя возить. Он наверняка считает тебя жуткой обузой! Я бы на твоем месте умерла от стыда. Слава богу, у меня-то всё в порядке!

      Уильям прикусил губу, сдерживая ужасные слова, готовые сорваться с языка. Он знал, что если откроет рот, то снова заплачет, только и всего.

      – Неудивительно, что у твоего папочки такой несчастный вид! Это же тот чокнутый, который весь год ходит в рождественских свитерах? Он, небось, до сих пор в Санта-Клауса верит, как ребенок? Разве кто-нибудь согласится за него выйти? Рождественский свитер и мальчик на колесах!

      Произнеся эти ужасные слова, Бренда потянулась и картинно зевнула.

      Ошеломленное