Ультрафен. Роман. Книга 1. Александр Миронов

ругательства на русском и татарском языках, скрылся в пару, в глубине помещения.

      Душ стих. И оттуда, из душевой, послышались ещё более громкие вопли, Сашина матерщина.

      – Су-уки-и!.. Чё-мы-на-де-ла-ли!.. – это был рёв отчаянной души.

      Крик привёл в движение игроков. И все бросились к источнику его извержения.

      Первым в кабинку вбежал Бахашкин. Переломившись пополам, приседая под паром, стал разглядывать то, что могло так не то напугать, не то удивить Сашу, – а он парень на редкость толстокожий. Наша школа. И то, что увидел Шалыч, его заставило потерять самообладание.

      – Однаха, бляха, он скипел! Ай-яй, сварился, бляха! – Шалыч хотел было встать на четвереньки, чтобы получше разглядеть лежащего на решётке человека, но обжёг руки и колени о кафель пола. – Ай-ой! Однаха, горячо!

      – Ага, – поддакнул Мизинцев, вбежавший следом и стирая с лица пот или влагу от пара.

      Пар от кафеля курился, но видно было, что человек, лежащий на нём, был мёртв. Кожа на его ногах полопалась, и белело сваренное мясо.

      – Скипел!.. Савсем сварился!.. – стонал Бахашкин.

      И Вася участливо поддакивал ему в тон, присев на корточки. Чувствуя, как самого пронимает жуть и подпирает тошнота.

      Бахашкин в недоумении обернулся на товарища, поморгал глазками, смаргивая с них не то пар, не то слезы, и вдруг ударил кулаком по участливой физиономии. Из кабинки раздались крик, возня и ругань Шалыча.

      – Ты включил горячий кран, да?!. Ты, ублюдка русская!.. Убью, однаха!

      Медбрат, выскочивший из дежурки последним, тут же потерял из вида своих товарищей. В это же время, к выходной двери на улицу, от кабинки метнулся Саша. Он хотел перепрыгнуть кушетку, стоявшую посередине зала, на которой обслуживались клиенты совершенно не дееспособные, ломающиеся на составные части, но, зацепив за край, опрокинул её, едва сам не упал и не зашибся о кирпичный угол дверного косяка.

      В этот момент на пути падения кушетки возник Глотко. Напуганный трагическим предчувствием и промелькнувшей в пару тенью Саши, он не распознал движения топчана, и топчан, как гильотина, опустился на ноги медбрата. Это вызвало ещё больший рёв в гулком помещении медвытрезвителя.

      – О, шоб ты обкакавси! О, шоб тоби очи повылазылы! Ты ж мени усе ноги переполомав…

      Но Саша его проклятия не слышал, да и было ему не до них. Он метался по двору медвытрезвителя и там клял себя.

      – Как?!. Как я мог ошибиться? Как я мог включить горячую воду? Ну, м…к, анан сагаям! Сварил мужика! Что будет?!.

      2

      По Ленинградскому проспекту, в квартал «А», следуют две легковые автомашины. Первым идёт «москвич-412» – на капоте – ГАИ. Вторая – белая «Волга», ГАЗ-24. Её ведёт сам начальник ГАИ города, Заичкин Владимир Васильевич. Это его личная машина, новая приобретённая неделю назад.

      – Хорошая машинка, Владимир Васильевич. Когда купили? – просил Феоктистов.

      – Новая, с иголочки. Неделю назад, ваше сиятельство.

      В салоне