Дар Калиостро. Повести и рассказы. Юрий Быков

произносит Смагин. – Поведайте, над чем работает нижняя палата.

      Ляпунов собрался уж было открыть рот, когда Смагину пришло на ум пошутить:

      – Все спросить забываю, вы уже обсудили закон об одностороннем движении пешеходов?

      Тревожный, непонимающий взгляд упирается в Президента.

      – Ну как же… Чтобы жители крупных городов двигались по улицам только в одном направлении. По примеру автомобильного движения в центре Москвы.

      – Понимаю… понимаю… – бормочет спикер, записывая что-то в блокнот.

      – Слушайте, – становится серьезным Смагин, – ну почему бы вам не разработать какой-нибудь действительно полезный закон. Вот вы с налогами все мудрите.

      Смагин вошел в раж и решил изложить давнюю свою идею:

      – Вы отмените из них самые бестолковые и введите налог на армию. Понимаете? Чтобы в кратчайшие сроки сформировать контрактные Вооруженные Силы. Уверяю, этот налог граждане будут платить с удовольствием!

      – Понимаю, понимаю, – бормочет спикер.

      Под это бормотание Смагин просыпается.

      Да… Хороший был сон!

      X

      – Артурыч! – Смагин постучал в дверь. – Можно?

      – Входи, входи, Алексей.

      Нигелла сидел на диване, в очках и читал брошюру. Смагин остолбенел, увидев ее название: "Речь Генерального секретаря ЦК КПСС т. Л. И. Брежнева на XVIII съезде ВЛКСМ".

      – Артурыч, ты что? Заболел?

      – Нет, – спокойно ответил Нигелла. – Просто ностальгирую.

      Смагин в замешательстве протянул:

      – А… Ну да…

      – Проходи. Вон стул.

      Смагин сел и спросил прямо, без уловок:

      – Ты знаешь, как Леру найти?

      Артурыч не удивился.

      – Знаю. Она работает в Сретенском переулке, в здании Интуриста. Фамилия у нее замечательная – Улыбина, легко найдешь.

      Нигелла замолчал, уставясь в окно, за которым шел редкий крупный снег.

      – Спасибо. Ты больше ничего не добавишь?

      – Нет.

      Он открыл брошюру и продолжил чтение.

      Смагин тихо вышел.

      Уже отсинели ранние декабрьские сумерки, но фонари еще почему-то не зажглись, и в переулке светло было лишь напротив огромных окон первого этажа Интуриста.

      Смагин увидел ее сразу же – в крайнем из них. Она сидела одна в просторной комнате. Отвернувшись от монитора компьютера, Лера задумчиво смотрела на улицу и совсем не обращала внимания на прохожих, которые взглядами то и дело останавливались на печальной женщине в окне. Что-то щемящее было в этой ее отрешенности от людей…

      Смагин подошел вплотную к стеклу, приложил ладонь. Лера насторожилась, сдвинула брови и вдруг – словно от нечаянной радости, вспыхнула улыбкой. Хотела встать, но осеклась, передумала… Лера сидела со светлым, неостывшим от улыбки лицом и нежными глазами смотрела на Смагина. Ему показалось, что прошло немало времени, прежде чем она резко поднялась и торопливо вышла.

      Из подъезда она выбежала в расстегнутом пальто, с непокрытой головой и в шаге от Смагина замерла