Первая советская атомная подлодка. История создания. Леонид Осипенко

действенной, но вовсе не из-за жесткого режима. Посадить на «губу» было невероятно сложно: наказуемого надо переодеть в форму, перевести на питание в экипаж, выписать аттестат и еще дюжину разных бумаг. Процедура занимала двое-трое суток и связана была с двумя-тремя поездками в Москву. В итоге начальник наказывал главным образом себя. Воспитательный же эффект строился на том, что, видя мучения офицера, нарушитель дисциплины чувствовал угрызения совести и старался больше дело до гауптвахты не доводить. Так что за год с ней познакомились считаные единицы, попавшие туда за самые серьезные проступки: пьянство или потерю бдительности (например, потерю пропуска). К тому же все эти нарушения произошли в начале нашей службы в Обнинском. Потом все притерлись и стали оберегать друг друга от ненужных хлопот.

      Лишь раз недовольство матросов своим положением выплеснулось наружу, когда наш стенд посетил недавно назначенный главнокомандующий ВМФ адмирал С. Г. Горшков.

Важные посетители

      Мы основательно подготовились к этому визиту, от которого зависело решение многих наших проблем, успешно обходимых чинами пониже. С. Г. Горшков прибыл с семью адмиралами, в том числе с начальником главного штаба Фокиным и с заместителем главнокомандующего по кораблестроению и вооружению Исаченковым. На стенде, где проводились испытания, все прошло гладко, затем была запланирована встреча с личным составом.

      По уставу встречать главнокомандующего полагается в установленной форме одежды, в строю и с оркестром – к этому он уже успел привыкнуть. Мы же были одеты в непривычную для начальственного взгляда гражданскую одежду, причем у многих матросов и старшин уже порядком обтрепанную. Галстуки тогда не все умели завязывать, да и из соображений секретности мы не особенно требовали, чтобы их носили.

      В помещении было тесновато: матросы разместились за столами по три-четыре человека, сидели и проходах на табуретках. Командир встретил главкома как положено. Тот поздоровался, услышал дружное приветствие «Здравия желаем, товарищ адмирал!» и разрешил сесть. Адмиралы расположились на стульях перед учебной доской, и Горшков начал разговор традиционным: «Ну, какие есть вопросы?»

      По заведенному порядку здесь должен был взять на себя инициативу командир, чтобы сделать краткий доклад с предложениями. Но Леонид Гаврилович почему-то замешкался. Этой паузы оказалось достаточно, чтобы встал матрос К. – один из тех, чьи карточки взысканий были чисты и кто первым осваивал московскую гауптвахту. Но смелости и настырности ему было не занимать.

      – Разрешите, товарищ адмирал? Матрос К. Есть претензия.

      Главком нахмурился – начало разговора было ему не по душе. И стола президиума нет, и внешний вид подчиненных непривычен, а тут еще обращение не по должности, а по званию. По неписаным флотским законам к начальству обращались по званию, если должность у него неказиста, и наоборот – если должность «звучит», про звание забывали. Тем более когда рядом еще семь адмиралов,