Я – «Дракон». Мемуары маршала авиации. Евгений Яковлевич Савицкий

неподалеку от городского парка мы устроили засаду. Нэпманские сыночки ходили обычно не в одиночку – человека по три-четыре, а то и парочками – с девицами своего круга. И вот сидим на заборе, ждем. Играет духовой оркестр. Мимо дефилируют то длинный, как жердь, то пузатенький какой. Наконец я заметил парня ростом с меня и откровенно обрадовался – будто родного брата встретил. На мгновение смутило – с девушкой идет (как сейчас помню, на ней была аккуратная соломенная шляпка). Но… не до сантиментов, когда в твоих руках судьба целой операции! И я первым, соскочив с забора, решительно преграждаю путь соотечественнику-нэпману:

      – Раздевайся!

      – Ах!.. – воскликнула соломенная шляпка, но я тут же уточнил:

      – Не ты. Твой фрайер!

      Девица отскочила в сторону, парень, хоть и здоровый, явно растерялся. А тут Витька Принц для острастки щелкнул ножиком – и дело пошло. Пиджак, брюки, рубашка, галстук-бабочка, даже легкая тросточка – все из рук в руки. Оставили жениха в одних трусах, и сами – прямым ходом в казармы.

      Хмель, осмотрев костюм, остался доволен.

      – Давай, Сова, рядись! – не терпелось всем увидеть меня нэпманом.

      – Спокойно, – остановил Хмель. – Отмойте его для начала. Потом примерим…

      Да, эта задачи была, пожалуй, не менее трудной, чем реквизиция нэпмановского костюма. Ни воды, ни мыла в нашей казарме не водилось. Тут я вспомнил, что на берегу моря собирали морской ил, который отмывал любую грязь, почти как мыло, и вскоре ребята весело начищали меня, словно самовар на пасху. Сделали это добросовестно, лишь волосы в порядок привести не смогли – так в разные стороны и остались торчать. Однако когда я вырядился, завязал шнурки на ботинках и расправил грудь – все притихли.

      – Идет, – нарушил торжественность момента Хмель. – Снимай давай. Завтра получишь, – и только тогда мои приятели разрядились:

      – Ну, Сова, ты настоящий нэпман!

      Я чувствовал себя почти именинником и на следующее утро, прилизав волосы на пробор, не в обычной толпе, а одиночкой, не спеша, отправился на Серебрянскую. Ребята там уже заняли диспозицию – за булочной. Я издали поприветствовал их легким учтивым поклоном, как это делали нэпманы и всякие недобитые буржуи, и тоже стал ждать пролетки с товаром, прохаживаясь неподалеку.

      Пролетка подъехала к булочной в положенное время, без задержки. Все нэпманские заведения работали как часы, всякие там учеты, переучеты, санитарные дни, отгулы и загулы исключались. Хозяин и извозчик сгрузили ящики, тут же разложили булочки на лотке, и я вдруг почувствовал, что ноги мои отяжелели. Сердце учащенно застучало. Я невольно удивился: что это со мной происходит? Но к булочной потянулись люди, ждать больше было нечего, и я направился к Изиному хозяйству.

      У лотка, помню, стояли две старухи и молодая женщина. Невольно подумал, что ситуация выгодная, – эти не помеха. Когда почти вплотную подошел к лотку и открыто посмотрел в глаза