Стальные клыки зверя. Николай Егорович Ревизов

поседела, цвет лица говорил о тяжелой болезни.

      – Ну ладно, ребята, давайте расходиться, поговорим завтра! – предложил Картавый.

      Все шумно попрощались.

      – Подожди! – Картавый остановил Люкшу. – Говорят, выходишь?

      – Завтра! Помирать отпускают.

      – Друга бы навестить надо, – Картавый вздохнул, – если сможешь.

      Люкша тяжело и с надрывом закашлял. Картавый, глядя в измученное лицо пожилого человека, подумал:

      –В санаторий бы ему, хотя, наверное, уже поздно.

      – Где друг-то? – с трудом выдавил Люкша?

      – В Челябинске.

      – Мне через Челябинск ехать – остановлюсь. Что передать?

      Картавый объяснил, как найти Емелю и что тому передать.

      – Так Емелю я знаю, а что жив еще?

      – А почему он должен умереть?

      – Так ему Меченый пару лет тому назад почки отбил.

      – Я не в курсе. А кто такой Меченый?

      – Из молодых да ранних. Родимое пятно у него на правой щеке, прямо под глазом начинается и до самой шеи.

      – Как бы его найти.

      –Да на свободе он давно, где теперь обитает никто не знает.

      –Ну, ладно, заскочи пожалуйста.

      –Понятно, – протянул Люкша. – Ты не беспокойся, сделаю лучшим образом.

      –Как же в лагере такой беспредел оказался?

      – На правильном ходу зона была раньше – такая братва! Богатый заказ на лес пришел – нагнали мужиков. Отьяву по крытым разпасовали. Пацаны на меня зону оставили, а меня почти сразу в больницу, в тюремный блок – два литра гноя из легких выкачали. Вернулся, а здесь уже бакланы. Спасибо тебе.

      Люкша открыл кран и принялся пить, а Картавый вышел из умывальника и прошел в барак. Когда он опрокинулся на нары, сердце засаднило.

      Перед этой отсидкой встретил он женщину, звали ее Маргаритой. Она просила называть ее Маргошей. Шалава была, но Картавый привык к ней, баловал подарками. Ему нравилось наблюдать ее детский восторг при этом. Она была капризна, надует свои губки и так качнет головой. Но ее капризы не доставали его. Он знал, Маргоша у него ненадолго, как обычно. Потом будет другая, потом будет еще. Но вдруг другой ему не захотелось. Сейчас она вспоминалась и вспоминалась, и ничего он с собой поделать не мог.

      – Маргоша! – прошептал он с нежностью, но тут же, подумал, – гуляет, шалава. Сволочь!

      ГЛАВА 8

      – Тридцать два, тридцать три…

      Егоров подтягивался на перекладине, зацепив ногами двухпудовую гирю.

      – Тридцать четыре… – Подтягивался с трудом, через силу – Тридцать… Тридцать…

      Но этот подъем уже не осилил. Егоров выпустил перекладину из рук и, широко расставив ноги, расслабился, глубоко вздохнул, а затем с шумом выдохнул. На веранде было солнечно, босые ноги приятно ощущали тепло некрашеных досок. Он повесил на шею полотенце, но пройти в душ не успел – хлопнула калитка, во дворе появился Рыжий.

      – О кей! – потирая руки, произнес он. – Купец смотрел товар в универмаге – цену дает подходящую.

      – Не