Дневники приемной матери ребенка из детского дома. Майя Ракита

обороне.

      – Ты считаешь, что Богдан врал, что по твоей наводке Мирослав его ударил? И ты не собиралась ссорить их между собой? – начала я.

      – Конечно, я здесь ни при чем. Я ничего не делала такого!

      – Хорошо, тогда я подожду, когда ты поймешь, что такого ты сделала. У тебя времени сколько захочешь. Сиди здесь, с тобой общаться буду только я, когда у меня будет для этого время. Когда поймешь, в чем дело, тогда я тебя выслушаю.

      Я ушла расстроенная. Я видела, что дочка надела маску «ничего такого». Следующим шагом будет «Подумаешь!». А потом моя доченька опять вернется в одну из своих излюбленных позиций: либо все кругом плохие, одна она хорошая, либо она плохая, и тогда зачем ей жить! Мне очень нужно было, чтобы дочь самостоятельно сняла с себя маску «ничего такого». Пока никаких идей у меня не возникло, и я решила, что она должна побыть в одиночестве.

Трудовое единение

      Почти каждый час я наведывалась в нашу комнату: дочь то рисовала, то спала, то опять рисовала. Никаких попыток обдумать ситуацию с ее стороны не наблюдалось. Она продолжала делать вид, что «ничего такого» не случилось. А в это время жизнь в деревне протекала бурно. Мой папа предложил сделать яблочный сок. Спасу не было от этих яблок! Они падали и падали нам под ноги. Мы их убирали. Но они падали быстрее, чем у нас доходили до них руки. И вот началась целая операция по изготовлению яблочного сока.

      Все забегали по дому, переодеваясь в рабочую одежду. Папа из подвала вытащил ручной пресс, Богдан его отмыл от пыли в большом корыте. Пока Богдан мыл пресс, папа с Мирославом достали большую палку с рогаткой на конце для уборки яблок, висящих высоко на дереве. Я грела колодезную воду в большом корыте, чтобы она была не слишком ледяной. Дальше мы вытащили из бани большую деревянную лавку и взгромоздили на нее пресс. Вся эта подготовительная возня заняла полчаса. И всем уже не терпелось приступить к основному процессу! Мы с мамой сели за столик, на котором стояло огромное корыто с водой, куда Мирослав приносил яблоки. Мы яблоки мыли и терли на крупных терках. Как только набиралось ведро тертых яблок, Богдан их складывал в марлю. Марлю папа подкладывал под ручной пресс и начинал крутить рычаг, а все стояли кругом и смотрели с восторгом, как сок тек в другое ведро. Как только папа выжимал последние капли, каждый бежал дальше делать свое дело.

      В какой-то момент появилась дочка и тихо попросила прощения у мальчишек. Мирослав ее позвал и радостно показал, сколько сока мы уже сделали. Мои родители ничего не поняли, так как я им не рассказывала про свои воспитательные меры. Но спросить у Богдана и Мирослава я должна была. И я спросила:

      – Вы на каких условиях прощаете мою дочку?

      Богдан тут же сказал:

      – Не биться!

      – Ты обещаешь? – обратилась я к дочке. Она в ответ закивала. Ей хотелось скорее помогать, влиться в общее дело.

      Работа закипела с прежней силой. Мы сделали тридцать литров яблочного сока. Выпили не менее трех. Все устали и были рады, что все закончилось. Впервые мы легли спать далеко за полночь.

      Когда мы улеглись,